Фотография

«Ну, ищи осторожнее», — говорит Элейн. Она не верит в благоразумие сестры. Тон у нее кислый, и она не пытается это скрыть.

Кэт смеется: «О, я осторожна. Ты даже не представляешь, как я осторожна». Смех резко умолкает. Она вдруг оглядывает маленькую комнату. Взгляд ее останавливается на животе Элейн. «И как это, правда, чудесно? — спрашивает она. — Ну, все это?»

Голоса

Слушай, — говорит он. — Это Ник. Знаю, я последний, кого ты хотел бы сейчас услышать, и если ты бросишь трубку, не обижусь. Но тем не менее попробуем поговорить, ладно? Просто я подумал, что нам с тобой не мешает пообщаться… Честно говоря, у тебя есть веские причины, чтобы послать меня подальше, но я подумал — попытка не пытка, мне терять нечего, все уже и так плохо, во всяком случае, теперь. И ей-богу, я прекрасно понимаю, что сейчас чувствуешь ты. Поверь, Глин. Я пытаюсь сказать вот что… Знаю, ты можешь подумать: это уже слишком, короче… Короче, все не совсем так, как кажется. То есть, с твоей точки зрения, это все омерзительно, но я чувствую, будь у меня шанс хоть немного объяснить, просто поговорить об этом, думаю, ты сможешь взглянуть на это по-другому, и на меня тоже. На самом деле, весь вопрос в точке зрения. Дело в том… ты меня слушаешь, Глин?

Глин бурчит, что да, слушает. Недоумевая зачем, собственно, он это делает.

— Господи, спасибо. Спасибо, что дал мне шанс. Слушай, я вот что хочу сказать: это было так… ужасно глупо и абсолютно несерьезно. Было такой большой ошибкой. Не знаю, что на нас… на меня тогда нашло. Конечно, все так говорят… Нет, не все, ты, наверное, так не сказал бы. Ты слишком рассудительный, чтобы так говорить. Я всегда знал, что ты — уравновешенный парень и всегда знаешь, что делаешь… Собственно, поэтому я и решил: а что, если я попытаюсь поговорить с ним?

— Именно этим ты и занят, — отрезает Глин. — И о чем ты хочешь поговорить?

— А, ну… О разном, Глин. То есть самое главное — обо мне и Кэт. Ты должен понять вот что: все закончилось, едва начавшись. Никакого затяжного романа, ничего. И все это абсолютно не касалось… других отношений. Меня и Элейн. Тебя и Кэт. Только они были важными, поверь мне. Тогда мы оба это знали. Она… скажу тебе честно и без обиняков… я всегда знал, что она никогда не была в меня влюблена. А я… ну, скажем так, я увлекся. В конце концов, она была чертовски… Совсем потерял голову. Но очень ненадолго, вот что я хочу сказать. Кратковременное помешательство. Собственно, поэтому я и решил позвонить, Глин. То есть это было так давно, и Кэт уже не с нами, так что лучше обо всем забыть и продолжать жить дальше.

Глин перебивает его и говорит, что лично он так и поступает.

— Вот тут ты умнее всех нас, Глин. Ты смотришь на случившееся исключительно с рациональной точки зрения. Мне так легко стало, когда я поговорил с тобой. Слава богу, что все-таки решился позвонить! Поверь, не так-то легко было себя заставить, но теперь мне намного лучше. На самом деле, проблема в том, что… Элейн восприняла это совсем иначе, и об этом я тоже хотел с тобой говорить. Из-за всей этой истории она вышла из себя. Собственно говоря, Глин, меня… выставили из дома.

Глин, последовательно переходивший от крайнего раздражения к презрению и откровенной скуке, ощутил внезапный всплеск интереса. Вон оно как, значит. Ну и дела…

— Я живу у Полли. Тебе, Глин, я рассказать могу. Мне сейчас очень плохо. То, что случилось… Мне кажется, это как-то… чересчур. Нет, конечно, я могу понять, что она чувствует, но неужели все должно быть именно так? Со мной она не разговаривает, а все, что говорит Полли, не имеет на нее никакого воздействия. Что мне пришло в голову, Глин… Элейн всегда к тебе хорошо относилась, много общалась с тобой, она тебя уважает, и я прекрасно это знаю. Может, ей нужен более беспристрастный взгляд, как твой, например… поговори с ней, скажи, что это зашло слишком далеко. Просто я чувствую, что тебя, Глин, она точно послушает.

— До сих пор? — спрашивает Глин.

— Ну и, конечно, не будем забывать, что это ты ей все рассказал.

— А… ясно. Конечно, это я во всем виноват, — язвит Глин.

— Господи, что я несу. Конечно нет. Я целиком и полностью понимаю, почему ты почувствовал: ей надо рассказать…

— Прекрасно, — отвечает Глин. — И что?

— …конечно, я все понимаю. И вы с Элейн так давно знакомы. Хотя жаль, что ты сперва не пришел ко мне и мы с тобой не поговорили на эту тему…

Хватит.

— Давно, — отрезает Глин. — Мы с Элейн действительно хорошо знакомы.

— Что, прости?

— Мы с ней… какое-то время нравились друг другу. Но ты, наверное, об этом знал.

— Нет, вообще-то.

— Да ладно. С нынешней точки зрения ничего особенного. Понимаешь, о чем я?

Потом Глин долго не мог понять, зачем он это сказал. Из-за того, что был раздражен? Или намеренно хотел поддразнить? Как бы то ни было, он это сказал.

— О! — говорит Ник. — Вы с Элейн… — И замолчал.

— Можно, конечно, поговорить, как ты предлагаешь, но в целом, думаю, это будет лишним. Придется тебе разбираться самому — вот мой совет.