Фотография Архимеда

Неужели есть люди на свете, которые не получают замечаний, все у них шито-крыто, без сучка, без задоринки?

Не может быть на свете таких людей. Впрочем... а Мишка Перельман? Вот у кого все будет нормально в жизни. С первого класса его ставили всем в пример. На любой вопрос учительницы он тянул руку вверх. Всегда все знал. На собраниях выступал долго и толково и всегда по существу. Был инициатором многих хороших дел. Например, предложил вести классную летопись, чтобы потом, когда все станут солидными людьми, собраться как-нибудь в школе и почитать вслух записи и посмотреть фотографии. Летопись вели полтора года, пока ее кто-то не похитил. Искали - кто, но не нашли. Занимался он живописью. Ходил за город с полированным этюдником "на пейзажи", но рисунки почему-то не особенно любил показывать.

И в музыкальной школе учился. На вечерах самодеятельности играл на рояле, красиво и плавно вскидывал руки над клавишами, кланялся публике с достоинством, слегка наклонив голову, и потом резким кивком отбрасывал волосы со лба.

В математическом кружке прочитал доклад о Лобачевском, высоко оцененный Кларой Сергеевной. В литературном прославился очерком о школе.

Правильный человек Мишка. Куда его ни поставь, везде он будет на месте и всегда впереди всех. "Наша надежда", - говорит о нем Александра Антоновна.

Вот еще Лида Звонарева. Чистенькая, накрахмаленная, отутюженная. Открой любой учебник в каком хочешь месте, начни спрашивать, - она все назубок, не собьется ни разу. Контрольные на одни пятерки. Если на доске пишет - каждую букву вырисовывает, стирать потом жалко. А если вызовут с места, отвечает не задумываясь, четко, будто читает. Отвечает и смотрит на учителя бледно-голубыми фарфоровыми глазами,

"Лидка! - кричат девчонки на перемене. - Ты читала "Всадника без головы"?" - "Не читала, - трясет головой Лида. - Некогда мне! Отстаньте!"

"Наша труженица", - говорит о ней Александра Антоновна.

А о нем, об Андрее Степушкине, говорят только в тех случаях, когда в классе происходит что-нибудь не совсем обычное. Он, конечно, не надежда школы и не труженик, а наоборот... И на собраниях выступает не он, а о нем... Плохо. Ой, как все плохо!

Почему несчастья похожи на снежный ком? Катится сначала маленькое, с кулак, и с каждым оборотом на него налипают все новые. Не успеешь оглянуться гора над тобой. Нависла, вот-вот обрушится.

В коридоре тихо скрипнула дверь. Это мать кончила возиться на кухне, пошла спать. Теперь до утра не выйдет из своей комнаты. А отец, наверное, храпит вовсю. Он рано укладывается и спит непробудно. Выстрелить можно в комнате - не проснется.

Андрей полежал еще полчаса, чтобы все успокоилось в доме. Потом опустил ноги на пол и сел на кровати.

Темнота комнаты была наполнена чуть слышными звуками: шелестом, вздохами, неясным бормотаньем.

"Ветер на дворе, - подумал Андрей. - Это он водит веткой сирени по стеклу".

Нащупал под подушкой фонарик, включил его и прикрыл ладонью.

Сунул ноги в тапочки, бесшумно прокрался в коридор, подставил к стене табурет, взял фонарик за проволочную петлю зубами, влез на шкаф и осторожно поднял крышку люка.

Холодом окатило плечи и голову. Он поежился. Это дыханье Большого Космоса касалось Земли через десятки километров атмосферы.

Привычно, без скрипа опустил за собой крышку и, освещая путь фонариком, прошел к установке.

Часовой механизм, подготовленный к монтажу, лежал у основания опорной штанги "Космоса Первого".

Можно было начинать.

* * *

На большой перемене, когда Андрей, удобно устроившись за своей партой, просматривал свежий номер журнала "Техника - молодежи", в класс ворвался Венька Окулов.

- Степушка! Твой отец в школу пришел! В нижнем коридоре с Александрой Антоновной стоит. И наша физичка там.

- Ну и что? - как можно спокойнее спросил Андрей.

- Разве ты не хочешь папана увидеть?

- Я его каждый вечер вижу, - сказал Андрей, закрывая журнал и засовывая его в портфель. - Что дальше?

- Они там ему что-то рассказывают, руками размахивают, наверное, на тебя наговаривают... - Венька зажмурился и покрутил головой.

- На меня нечего наговаривать, - сказал Андрей и рванул портфель из парты.

- Куда? - спросил Венька.

- Тут недалеко. Дело есть, - сказал Андрей и вышел из класса.

Так.

Тучи на горизонте сгустились.

Вечером ударит гроза.

Отец, конечно, пальцем его не тронет. Хуже. Будет молчать дней десять. Будет не замечать за столом и проходить мимо, будто Андрея вообще нет дома. Мать будет тихо плакать на кухне и смотреть на него грустными покрасневшими глазами, как на человека, осужденного на вечную каторгу.

Какая тоска!..

Если бы только можно было выйти в Пространство и не вернуться!

Улететь к горячему голубому Альтаиру в созвездие Орла и навсегда позабыть все земные дрязги и неурядицы...

Он спустился по черной лестнице и мельком заглянул в нижний коридор.

Отец стоял у окна рядом с Александрой Антоновной, а напротив них с классным журналом под мышкой - раскрасневшаяся Клара Сергеевна.

Андрей быстро проскочил тамбур, перебежал двор и махнул через низкий кирпичный забор на улицу.

Плевать он хотел на два оставшихся урока.