Фотография, изменившая жизнь (СИ)

— Я объяснюсь, — тихо изъясняется он, избегая взгляда Реггадсон.

— Хорошо. Кто там был? — говорит она бесцветным голосом.

— Джейсон.

— Нет, Джейсон брюнет.

Пит сбивчиво объясняется и неотрывно смотрит на Мирту, чтобы не упустить ни малейшей реакции.

— Он как-то обмолвился, что скрывался от какого-то парня. Вот и перекрасился. Потом ему в лифте стало холодно. Я дал ему шарф, чтобы он согрелся. Потом он умер. У него остановилось сердце. Он до жути боялся долго находиться в маленьких пространствах. Представь себе, как это ужасно учиться в университете, где сплошные лифты.

Мирта призадумывается. Не зря же этот Джейсон всегда старался быть под чем-то, чтобы отвлечься от чего-то. А оказалось, что от клаустрофобии. Все равно, причём тут шарф Китнисс?

— А шарф убрать с мертвеца не пробовал? Впрочем, из-за тебя Китнисс тут лежит. Увидела твой шарф и предположила, что это ты отбросил коньки. Впала в панику и ранила себя до смерти.

— Что? — качает он головой.

— Ручкой. Обыкновенной ручкой. Ты вообще понимаешь, что ты наделал? Сначала не отвечаешь на её звонки, толком не переписываешься и теперь невинно говоришь «что»? Если бы ты её любил по-настоящему, ты бы так не сделал, — встаёт она с кресла.

Они стоят лицом к лицу, но не смотрят друг другу в глаза. Пока Китнисс напряжённо слушает этот неприятный ей разговор.

— Не тебе судить, Мирта, — жёстко отрезает Пит.

— Ты прав. Не мне судить, — безучастно вскидывает руки, но при этом видно, как она дрожит от ярости, — однако смотря на неё в таком состоянии, я больше не могу сдерживаться. Почему вы начали встречаться? Ты никогда не задумывался, что побудило её встречаться с тобой? А я тебе скажу. То, что ты не напал на неё пьяную в ту ночь, и повёл себя как адекватный человек, повлияло на неё нехило. Ей было страшно, адреналин зашкаливал, вот и эндорфины следом подтянулись. Не любовь это, а просто защитный механизм организма, который благодаря гормональному выбросу случайно породил такие яркие чувства. А дальше возник эффект закрепления, ведь вы часто пересекались. Вот у неё и появилась привязанность из-за того, что часто видела тебя. Я тоже хороша со своими букетами. Но ты… ты исчез, отвергнул, вот она и исстрадалась по тому, что теперь ей придётся жить самостоятельно. Почему ты её полюбил?

— Ты сомневаешься в моей любви? Я люблю её просто так. Разве так не бывает? Может, не будешь запугивать её своими страшными теориями.

В ответ она смеётся каким-то чудовищно холодным смехом.

— Пит, она в коме. В коме. Она не может нас услышать. Как ты этого не понимаешь?

— Нет, нет. Она нас обязательно услышит. Не говори так. Это вовсе не так. Я любил её искренне.

Китнисс задумчиво массирует виски. Смешно, но единственная её мысль заключается в том, почему людей, которые ругаются, друг с другом не выгоняют из палаты. Где её врачи?

— Ты употребил глагол в прошедшем времени. Пит, Пит. Ты не можешь любить, ты не знаешь как. И не думай, что все эти галантные ухаживания скроют твою истинную сущность. Ты начал с ней встречаться, чтобы заполнить пустоту внутри себя. Ты жестокий, потому что заставил не только себя и её поверить в то, что это любовь.

Пит усаживается рядом с Китнисс. И сжимает руку так сильно, что костяшки пальцев побелели. Не было бы кислородной маски на её лице, так он бы, наверное, погладил бы её по щеке.

— Нет, я люблю её. Останься, Китнисс. Я верю, что ты нас слышишь. Прости, я идиот. Просто во время соревнования я был в плохом настрое и не горел желанием вообще разговаривать. Я не подумал, что ты посчитаешь это отвержением. Я даже не знаю, в кого я превратился.

Китнисс обрывает молчание.

— Все как в дешёвой мелодраме, — короткий миг грусти в глазах, — но она права. Почему мы начали встречаться? Наверное, мне нужно было переложить ответственность на кого-то другого. Я просто не хотела признавать, что моя жизнь бессмысленна. И сделала все, чтобы не обращать на это внимание. Нет, это не было любовью. С моей стороны уж точно. Я просто любила мысль, что могла бы полюбить тебя. Да, я просто любила мысль, что могла бы полюбить тебя. Я эгоистично хотела, чтобы ты меня возродил. Уверил в том, что, несмотря на все потери, жизнь продолжается. И оно продолжится.

Горе черным сгустком обхватывает сердце. Но вместе с этим глубокое чувство покоя овладевает разумом Китнисс, словно её заморозили в этом моменте. Горло сжимается от отчаяния, от последнего вопроса, на который она должна получить ответ.

— Любил ли ты меня, Пит?

Время остановилось. И Пит, словно услышавший её голос в голове так отчётливо, шепчет.

— Любил.

Китнисс слабо улыбается.

— Верно. Ты любил. Но не любишь. Ты сказал мне, что ты будешь бороться за меня, молиться за меня. Но сейчас, именно в этот момент ты не кажешься мне сильно раздосадованным. Потому что мы обе знаем, что ты сможешь жить и дальше. Неважно есть ли я или нет. Я отпущу вас. Я отпущу вас всех. Покончим с этим. Я уйду ради вас, не буду балластом.