Фотография с прицелом

– А вот так! За неделю до вашего сегодняшнего обыска я пришла к Павлу Николаевичу, да? И доложила ему, что у меня украден молоток. Много людей приходили ко мне, когда узнали, кто в праздничную ночь школьного выпускного бала, нажравшись водки, убил мою дочь десять лет назад. Размозжил ей голову булыжником. Так вот. Приходили люди. Соболезнования, сочувствия, утешения и прочее. И любимый мой молоток увели. Приглянулся он кому-то. Ну что ж, и на здоровье. Авось в хозяйстве пригодится. Да, Павел Николаевич?

– Святая правда, – подтвердил Пафнутьев.

– Но это все во‑первых, – продолжала Евдокия Ивановна свою обличительную речь, сидя в саду, под яблоней, за небольшим столиком, сколоченным из неструганых досок.

– А во‑вторых? – тяжко обронил Шаланда.

– Вы что же думаете, у меня не было времени, ума, соображения избавиться от окровавленного молотка? Вы надеялись, будто я, расправившись с убийцей, принесу это орудие священной мести к себе домой и суну его себе под подушку? А кто мне мешает уронить молоток в речку? Пройти в дальний двор и бросить его в первый попавшийся мусорный ящик? В конце концов, я запросто могла утопить этот молоток в собственном колодце. Почему бы и нет?

– А это уже неплохая подсказка, – вдруг, словно проснувшись, произнес Худолей, молчавший до сих пор. – Евдокия Ивановна, конечно, большой специалист в нашем деле. Но и у гениев бывают оговорки, а, Паша?

– Да, конечно. С гениями это иногда случается, – неохотно произнес Пафнутьев. – Но мне бы не хотелось Евдокию Ивановну в этом уличать.

– А придется! – заявил Шаланда.

Полковник с неожиданной живостью вскочил со своего места, подбежал к «газику», за рулем которого дремал водитель, растолкал его и отдал команду:

– Значит, так, Саша!.. Дуй на наш склад! Хватаешь у кладовщика веревочную лестницу, бросаешь ее на заднее сиденье и возвращаешься сюда. Вопросы есть? Вопросов нет! Вперед.

Евдокия Ивановна от своего столика, стоявшего в глубине сада, с улыбкой наблюдала за суетой молодых, крепких, тренированных ребят. Они возились с веревочной лестницей, закрепляли один ее конец на деревянном валу, а второй опускали в темную, влажную глубину колодца. Потом по этой лестнице опускался самый тощеватый парнишка. Все наперебой кричали ему в темноту колодца добрые напутствия, советы, предостережения.

Наконец-то над срубом поднялся кулак, перемазанный черной грязью. В нем была зажата рукоятка молотка. Парнишка перевесился через край колодца и смог отбросить свою находку подальше от глубокого провала, в сухую, высокую, безопасную траву.

– Что вы теперь скажете, уважаемая Евдокия Ивановна? – спросил Пафнутьев женщину, которая за все это время так и не поднялась со скамейки, не проронила ни единого слова.

– А что вы хотите от меня услышать, Павел Николаевич? Признательные показания? Раскаяние в содеянном?

– Ничего этого не будет?

– Тут недавно прозвучало слово «гений». Дескать, и у гения случаются промашки, оговорки, конфузы. Не знаю, с гениями встречаться не доводилось. Но если это слово прозвучало, то скажу так. Случилась не оговорка гения, а злая шутка. Я подсказала Шаланде идею с колодцем, а он, простая душа, и клюнул.

– А молоток? – не понял Пафнутьев.

– Да какой это молоток, Павел Николаевич! Господь с вами. Отмоют ребята и посмеются. Деревяшка. А сам молоток сапожный. У него обух круглый. А на трупе Мастакова, того самого, который убил мою единственную дочь Свету, остались следы от квадратного молотка.

– Евдокия Ивановна!.. – Пафнутьев помолчал, разглядывая яблоки, свисавшие с ветвей над самым столиком. – А откуда вам известно, какие следы остались на трупе бедного Мастакова?

Женщина усмехнулась, легко передернула плечиком и заявила:

– Вы такие смешные вопросы задаете, что я просто теряюсь, не знаю, как вам ответить.

– Да ответьте уж хоть как-нибудь. Я пойму.

– Хорошо. Самый простой ответ будет таков: не знаю. Подвернулись слова о квадратном сечении молотка, я их и произнесла, нисколько не задумываясь над их значением. Считайте, что это еще одна шутка гения.

– А откуда вам известно, что у молотка, который ребята достали из колодца, круглое сечение обуха?

– Понятия не имею! – сказала женщина и с вызовом вскинула подбородок.

Пафнутьев глубокомысленно хмыкнул и заявил:

– Объяснение не самое правдоподобное, но меня оно вполне устраивает. Боюсь только, что в нем усомнится Шаланда.

– Жора прекрасный парень! С ним-то я уж как-нибудь договорюсь! – с веселой уверенностью заявила женщина.

– Ну-ну, – с недоверием проговорил Пафнутьев. – Желаю успеха.

Обыск в доме Евдокии Ивановны закончился совершенно безрезультатно. Ничего предосудительного не было обнаружено ни на чердаке, ни в подвале, ни в колодце.

Собрались и уехали оперативники. Церемонно попрощался с хозяйкой Шаланда и отбыл на своей личной машине. Правда, напоследок он жестом спросил у Пафнутьева, не поедет ли тот с ним.