Фотографирование осени

гое, но тогда, в лесу, мы этого не ели, потому что всё это быстро

кончалось, заканчивалось, тратилось. Мы так и жили там без

сахара и почти без соли, так. Соль как-то раз замочили, и она

стала камень. Этот твёрдый камень можно разбить, и тогда по-

лучится снова соль. Соль снова станет. Если же человек, то его

нельзя вернуть.

Кроме того, по дороге мы можем промочить хлеб, чаще

всего мы так и делаем. О, эта нескладность — промоченный

хлеб. Вот кто-то оступается в болоте или нога случайно опуска-

ется не на тропинку, а мимо — и половина братца уже в ворон-

ке, и руки с хлебом в воде — стоят средние вёсны, и любое

углубление полно водой, конечно. Вода всюду в земле, земля

вся мокрая, чёрная от сырости, она сама родит воду.

Мы спим дома под спальниками (спальными мешками),

мы с братовьями, чтобы не отвыкать, не забывать те наши лес-

ные ночи. Может быть, из-за этого продолжаем видеть лесные

сны, мы расскажем ещё про них. Я и братцы. Летом нам жарко,

мы сбрасываем спальники и живём ночью так.

Можно подумать и решить, что этот берёзовый лес — это

резервация, но нужно точно знать, нужно представлять, что

значит это слово, и тогда уже говорить и решать. (Словарь

Ожегова: резервация — в некоторых странах: территория, со-

хранившаяся для проживания сохранившихся в стране абори-

генов). В лесу у нас нет с собой словаря, и мы не используем

резервации (всё равно не подходит). Это другое. Это всё слу-

чайно. Это из-за войны. Огонь, огонь и огонь. Поэтому солдаты

до сих пор там, никто не знает. И братовья ездят туда средними

вёснами, а у кого получается, тот ездит ещё ранней осенью, а

может быть, живёт половину лета.

Мы покажем тебе что-то в лесу, сказали мне братовья, по-

едем с нами, и я поехала с ними. И увидела лес, белый берёзо-

вый лес, весенние нежные цветы подснежники, лягушек, май-

ских жуков, чернику, бруснику, ягоды клюквы, сухую траву,

солнце, воронки, остатки артиллерийских снарядов, гранаты,

патроны, гильзы, миномётные мины, противопехотные мины,

взрыватели, детонаторы, старые противогазы, старые котелки,

старые сапёрные лопаты, ржавые каски, шинели, ещё годные

винтовки Мосина без приклада, ботинки, остатки звёзд с пило-

ток красных бойцов, офицерские кубики, пуговицы от шинели,

от гимнастёрок, рыжую ржавую землю, совки, щупы, лопаты,

металлоискатель, резиновые и текстильные перчатки, каждый

день видела братиков. Братьев-братовьёв и братьев-солдат.

6. Это слово пришло из других языков, зачем нам тут ещё

резервация? В лесу нет словарей, мы не будем о ней, стоит

лучше поговорить о декабристах. Средняя весна, костёр и уже

темно — самое время вспомнить о декабристах. Мы могли бы

побеседовать о них, хоть немного. Для лесного костра, для

компании у лесного костра этот разговор очень подходящий.

Ещё нет комаров, безоблачное небо в звёздах, тишина, темно-

та. Кто это? — говорит один братец. И другой говорит: кто это?

Мало братьев помнят историю о декабристах, разговор не по-

лучится. Они много знают о братиках, лежащих тут, в берёзо-

вом весеннем лесу. Но почему? Разве не такие же нам братики

декабристы?

Братовьям много, да, многое известно про эту область,

про войну, про то, что тут было больше шестидесяти лет назад,

почти семьдесят. Они могут рассказать всё, показать на карте

(в одном сантиметре пятьсот метров). Но не знают ничего про

декабристов, про ссылку, про их голубушек жён. И про глубину

руд. И у них тоже, у декабристов, уставали руки и опухали. Так

уставали, просто невозможно опустить, если они подняты

вверх и закинуты на подушку, лежат рядом с головой.

Подушек не было у нас, спали на свёрнутой одежде. Мож-

но было принести надувную, например, и надуть, и спать. Но в

рюкзаках было так много всего, что уж подушки точно выкла-

дывали. И спали на одежде, если не пригождалась её надеть. В

этой болотистой области в средние вёсны выпадают такие мо-

розные дни, что вечером не хочешь ложиться спать в этом хо-

лоде, а утром не хочешь вылезать из палатки на улицу, под

кроссовками хрустит иней. Правда, холодно. Если бы была зи-

ма, то холод сочетался бы с красотой. А тут он с красотой не со-

четается. Весенняя красота и зимний холод, только и радости

по утрам — свежий воздух.

7. Мы вспоминаем зимний холод, зимнюю красоту, когда

всё белое. Так было непривычно приехать сюда, в болотистую

область, где нет снега. Кажется, только вчера он лежал у нас

под ногами, только вчера ещё не было листьев на деревьях,

мать-и-мачехи на земле. И вот — ни снега, ни льда, только хо-

лод, нежные зелёные листья, майские жуки (хоть ещё не май),

берёзы задеты зелёной листвой, скоро она пойдёт в рост, цве-

тут белые подснежники, в некоторых местах их столько — как

веснушек на носу, целые футбольные поля, на дорогах радуют-

ся жизни лягушки, но рядом с нами их мало, странно, болото, а

их нет. Птица дергач кричит каждый вечер, хочет помешать

нам спать. От этой красоты вокруг какое-то безумие может

охватить нас, в голове вертится слово «прекрасно», однако,

надо быть серьёзными. Нельзя забывать и об опасностях.