Фотосессия в жанре ню. Бонд, мисс Бонд!

– Но-но, не так быстро! – сказал он, вполне обоснованно предполагая возможность рецидива, и обернулся к медвежонку. – Ваня, не пугай хорошую девушку! Покажи-ка себя в лучшем виде! Давай, давай поработай!

Узнав команду, мишка потрусил в угол, куда Андрей впопыхах свалил его сценический реквизит.

– Ваня? – слабым голосом, с большим замедлением, повторила хорошая, но слабонервная и туповатая девушка. – А где Миша?

– Не волнуйся, сейчас все будут тутаньки! – Малинин посторонился, открывая ей вид на середину кухни: – Опаньки!

Ваня Пух, уже готовый к шоу, горделиво распрямился. Он зубасто улыбался, ибо точно знал, что несказанно хорош собою. На одном ухе у медвежонка болталась наспех нахлобученная шапка, с плеча свисала цветастая шаль с бахромой, а в лапах искристо поблескивала облупившимся лаком расписная балалайка.

Оля моргнула, как сова.

– Ой, вы, сени, мои сени! – на редкость немузыкально затянул Малинин.

Он широко развел руки, а затем соединил ладони со звуком, способным убить самую дюжую моль бесконтактно, одним акустическим ударом.

– Сени новые мои!

– Брынь! – с энтузиазмом сделал мишка.

Балалаечные струны затряслись, как балконные веревки, на которые с крыши упал пьяный кровельщик.

– Сени новые, кленовые! – с удовольствием, которое мог бы разделить с ним только глухонемой, распевался экс-подполковник Малинин. – Узор-ча-ты-ииииии!

Засмотревшись на своего аккомпаниатора, он отвернулся от девушки и спохватился только тогда, когда услышал негромкий деревянный стук затылка о дощатый пол:

– Ой!

– Брынь! – вновь ударил по струнам мишка, логично ожидая продолжения в виде обычного «вы сени, мои сени».

– Все, Ваня, все! Молодец, хватит!

Андрей снова побежал к шкафчику за нашатырем, но с полпути изменил свое намерение и сначала отвел в спальню мишку.

Вполне вознагражденный выданными ему за труды морковками и яблоками, Ваня Пух против временной изоляции нисколько не возражал. Это внушило его хозяину надежду на то, что теперь пугливая девица пробудет в сознании достаточно долго, чтобы успеть получить от него успокаивающие объяснения.

– Тебя как зовут-то? Напомни, а то я забыл, – игриво пощекотав изящный девичий носик нашатырной ваткой, попросил Малинин и посмотрел на часы.

В принципе делать такого рода шокируюшие признания пробуждающимся близ него девицам Андрею было не впервой, однако обычно ритуальная процедура освежения короткой мужской памяти бывала утренней, а не вечерней.

– Меня зовут Ольга Павловна, – слабым, но строгим учительским голосом сообщила Оля и села. – А вас?

– Нас-то?

Малинин оглянулся на дверь, за которой аппетитно хрустел дарами природы компанейский мишка.

– Его Ваней зовут, а меня Андреем… Петровичем.

– Очень приятно было познакомиться, – цивилизованно закончила штатную церемонию вежливая Оля и поерзала по полу пятками, недвусмысленно выражая желание встать.

– Уже уходите? – услужливо потянув ее за руку и установив вертикально, совершенно правильно расшифровал глагол прошедшего времени любезный хозяин. – Думаете, это правильно – на ночь глядя пускаться в дальний путь?

Оля нахмурилась.

Определенно, вопрос был с подвохом! И даже, кажется, не с одним…

Во-первых, сам собой напрашивался аморальный вариант – а не правильнее ли будет на ночь глядя остаться в сем гостеприимном доме? А во-вторых…

– Почему это вы говорите, что путь дальний? – с подозрением уточнила она.

– Так ведь до города почти шестнадцать километров! – охотно объяснил Андрей.

– Но на машине всего пять минут…

– Так то на машине! А я вас, извините, отвезти не смогу, боюсь, бензина не хватит – все сжег, пока возил вашу Елку и ее бабку!

Не выражая ни малейшего огорчения из-за озвученного им факта, Малинин переместился к холодильнику, вытянул из-под кружевной салфеточки гигантских размеров ключ и принялся расковыривать им замок на дверце. Кроме бензина, он за этот хлопотный день сжег немало калорий и нервных клеток, и теперь здоровый мужской организм требовал пополнения внутренних резервов.

– Ой! Елка! – Вспомнив про подружку, Оля на время забыла о своих собственных проблемах. – Как она?

– Ну, как? «Теперь она нарядная на праздник к нам пришла!» – процитировал Малинин, вскрывая теткин холодильный батискаф и отважно погружаясь в его неуютные глубины. – То есть к ним! К коллективу работников и пациентов отделения экстренной терапии краевой клинической больницы… Взяли туда вашу Елку и сказали: приходите к нам лечиться и корова, и волчица, и жучок, и паучок…

Он извлек на свет пол-литровую банку с остатками чего-то, густо затянутого не то паутиной, не то плесенью, и с нескрываемым сомнением в выражении лица ее понюхал.

– Они ее вылечат? – с тревогой спросила Оля, машинально посмотрев в озарившееся тусклым светом нутро холодильного агрегата.

Пустое, оно искрилось инеем и блестело сосульками, как карстовая пещера. Хозяйскому холодильнику, как пролетариату, нечего было терять, кроме своих цепей.

– И ее вылечат, и тебя вылечат, и меня вылечат, – рассеянно процитировал Андрей, которого в присутствии училки вдруг потянуло демонстировать общую эрудицию.

Он вернул подозрительную банку на место: