Фотостудия

Женя, обвязав себя руками за колени и почти уткнувшись в них подбородком, в левой кисти указательным, средним и большим пальцами держала рюмку, до краёв наполненную коньяком, а в правой – сигарету, зажатую между указательным и средним пальцами. Из-за приоткрытой форточки дым от неё разлетался по всей кухне. Бутылка коньяка, подсвеченная уличным прожектором, стояла на краю стола справа от Жени с незакрытой крышкой, которая лежала рядом в нескольких сантиметрах. Женя тоскливо вздохнула, выпила резким глотком половину коньяка из рюмки, пролив ещё четверть на пальцы, и, закрыв глаза, плотно сжала губы. Когда горечь во рту осела, она сделала затяжку и открыла глаза, из уголков которых скатились две маленькие, блеснувшие в свете уличного фонаря, капельки.

Пепел от сигареты падал прямо на стол и, подталкиваемый порывами ветерка из форточки, укатывался на пол. Женя этого не замечала. Остекленевшими глазами она неотрывно смотрела на букву «о» в слове «оптика», которое, подсвеченное зелёным цветом, красовалось на вывеске в доме напротив.

В коридоре раздалось шарканье тапочек по полу, щелчок выключателя и за стеклянной дверью кухни на мгновение моргнул свет. Полминуты спустя свет моргнул снова, раздался ещё один щелчок выключателя и дверь в кухню отворилась. На пороге стоял Максим. Сонный, в чёрных боксерах и синих тряпичных тапочках, он, зевая, протирал левый глаз. Закончив с этим, он несколько раз моргнул, поёжился, внимательно посмотрев на открытую форточку, и закрыл за собой дверь. Взяв табуретку, он поставил её сзади жениной, сел и, обняв Женю за живот, плотно прижался к её спине, уткнувшись носом ей в затылок.

Жене пришлось спустить пятки на пол. Она вздохнула и закрыла глаза. Ей не хотелось, чтобы сейчас кто-то был рядом. Даже Максим. Ей очень хотелось побыть одной. Но так же она знала, что в такие минуты ей очень хочется чувствовать поддержку. Особенно от Максима. И она знала, что и он это знал. За пять лет совместной жизни и, наверное, десятки, если не сотни, ссор, он всё-таки смог понять, что, несмотря ни на что, в такие минуты нужно оставаться рядом. Даже если она очень злится на него, по вполне справедливой причине, и говорит, что не хочет его видеть. Значит, он будет стоять на своём. Женя ещё раз вздохнула.

– Со мной всё нормально, – вяло сказала она.

Максим ещё раз зевнул и улёгся правой щекой на её правое плечо.

– И поэтому в три часа ночи ты в одиночестве куришь, пьёшь и морозишь свою попоньку, – сказал он, прихватив её за правое бедро максимально близко к ягодице.

Его правота раздражала. Женя поставила рюмку и собралась положить сигарету в пепельницу, но, обшарив глазами весь стол, не нашла её. Покрутив головой в поисках чего-нибудь подходящего, она выпила остатки коньяка и положила сигарету в опустевшую рюмку. Максим потёрся щекой об её спину.

– Солнышко, пойдём спать, – попросил он. – Вставать рано, работы много и никто за нас её не сделает. Пойдём, а?

Нет, она не могла сейчас уснуть. Просто не могла. Иначе не сидела бы здесь в три часа ночи, не курила и не пила бы коньяк в одиночестве. Жене казалось, что из неё выкачали душу. Она закрыла глаза и покрутила головой. Её лицо искривилось, и она подумала, что сейчас заплачет, но сил на это не нашлось. И она просто ещё раз покрутила головой.

Максим долго и протяжно втянул воздух и также долго и протяжно его выдохнул. Положив ладони ей на плечи, он стал мягко и нежно их массировать. Женя ощутила, как мышцы расслабились и плечи, до этого бывшие задранными вверх, опустились.

– Спасибо, – сказала она.

Максим переместился пальцами к её шее, затылку и размял их тоже. Потом плавно спустился снова к плечам, а от них к предплечьям. Закончив массаж, он встал, закрыл бутылку и убрал её в шкафчик. Потом выкинул потухшую сигарету из рюмки, помыл её и поставил в сушилку. Вытерев руки о полотенце, он задвинул свою табуретку под стол, обнял Женю за живот и потянул её вверх. Женя нахмурилась. Ей сейчас не хотелось двигаться. Ей сейчас вообще ничего не хотелось. Она резко встала, высвободилась из объятий мужа и отошла от него на пару шагов к стенке. Сложив руки на груди, она уставилась глазами в пол, но через секунду ладонями закрыла лицо. Максим осторожно подошёл, обнял и, положив её голову себе на грудь, стал гладить по волосам.

– Солнышко, всё хорошо. Всё хорошо, – прошептал он, растянув последнее «хорошо», и чмокнул её в голову чуть выше лба.

На пару мгновений Женя погрузилась в состояние, очень похожее на блаженство. Но лишь на пару мгновений. Как только они закончились, она снова вернулась к реальности и к горлу подступили слёзы.

– Нет ничего хорошего, – выдавила она.

– Ну, не нагнетай. Да, не всё получилось, как ты хотела, но в целом… по-моему, всё прошло… да, не плохо, – сказал Максим, продолжая гладить её по волосам.

Эти слова резанули Женю по сердцу. Она резко подняла голову и посмотрела на Максима.

– Ты идиот?! Или тебя там не было?! – спросила она, почти крикнув, и оттолкнула его от себя.