Фототерапия

Я постарался оценить обстановку, хоть смысла в этом и не было. Парень на полу не совершал никаких движений, чтобы открыть дверь или позвать на помощь, — он перевел затухающий взгляд на живот, и картина бьющей фонтаном крови его заворожила. Что ж, занятное зрелище, в другой раз я бы сам разделил с ним восторг, но теперь мне было не до него. Этот уже не собирался делать ничего предосудительного, а вот тот, что в комнате, решил попытаться.

Ему хватило одной секунды, чтобы понять, что случилось. Увидев мой окровавленный нож, он зачем-то запрыгал по комнате, в обход меня, так что мне пришлось бросить пакет с фотоаппаратом на пол. Раздался резкий звук, и мне оставалось только надеяться, что аппарат не разбит.

Человек, в майке и трико, полноватый, бывший «качок», наверное, но уже успевший обрасти жирком, испуганно прыгал по комнате и обзывался.

— Сук… Кзел… Тычо… Пшел нах… Урод… Не пдхди… А!!!

Он разбежался и выставил в моем направлении ногу. Что мне оставалось делать в этой ситуации? Попрощаться со свободой и инстинктивно повернуть нож острием к нему. Я и не целился в него, однако парень в комнате оказался до такой степени туп, что умудрился стопой налететь на нож. Он завизжал, резко одернул ногу, едва не вырвав у меня нож из руки, попытался схватиться за стопу, но не удержал равновесия и грохнулся на пол. Он немедленно сообразил, какими последствиями чревато его падение, но было уже поздно. Я быстро опустился рядом с ним на колени и вонзил нож ему в сердце. Человек произвел сдавленный звук, перешедший в хрип; его пальцы скривились в когти зверя, ногти заскребли по полу, ноги два-три раза дернулись. Потом он затих. Легкая смерть. Почти мгновенная.

Я проверил, как там мой друг возле двери. Он сидел на прежнем месте и разглядывал рану. Когда я приблизился, он медленно поднял голову. Чувствовалось, каких усилий ему это стоит. Но он все еще оставался жив, хотя почти весь коридор был залит кровью, и его глаза наполовину остекленели. Я поразился, сколько в человеке содержится крови! Если так пойдет дальше, кровь, в конце концов, закапает на головы соседей внизу. Поэтому мне следовало поспешить.

Парень опустил голову, вздохнул, покрепче прижал рану рукой и застыл.

Я осторожно подкрался к ванной двери. На мгновение мне стало нехорошо: создавалось ощущение, что ванная пуста, и парень у входа наврал. Но тут же мой слух различил шум льющейся воды, — это объясняло, почему Иван тоже не скачет по квартире после всех этих звуков и проклятий на мою голову. Он их просто не слышал.

Я опять вернулся в коридор. Мне следовало торопиться, но я не мог оставить того парня у себя за спиной: никогда не знаешь, что в следующую секунду может прийти ему в голову. Тот изучал рану на животе. Кровь хлестала уже не с такой силой, и, когда я его окликнул, он уже не поднимал головы. Второй человек распластался в комнате — там, где я его оставил. Похоже, с этими двумя проблем больше не будет. Пора переходить к главному блюду.

Я изо всех сил дернул дверь в ванную и вырвал защелку. Дверь распахнулась, а там, в наполненной водой ванне, сидел мой старый знакомый, Иван Скворец, и поливал себя из душа. Он что-то даже напевал вполголоса себе под нос, когда же я ворвался внутрь, он замолк, выронил душ, который издал резкий лязг, ударившись о дно ванны, и уставился на меня озадаченным взглядом.

— Эй, ты чего?

Я видел, как под водой извиваются черные волосы на его животе, видел его толстый член, вставший по стойке смирно. Иван даже не собирался подниматься, продолжал сидеть в ванне, глядя на меня без страха, а всего лишь удивленно. Они всегда удивляются, когда что-то идет вопреки правилам. Они оказываются не готовы к переломам. Уже можно было сказать, что поход в этот дом принес мне удачу, однако остановиться на полпути я не мог.

— Слышь, я тебя знаю! Ты из магазина!

— Именно так, — ответил я и выставил нож перед собой.

Теперь до него дошло положение вещей, и он захотел подняться, но испуг ему воспрепятствовал. Испуг пригвоздил его к скользкой белой ванне; душ продолжал пускать струи воды, образуя на поверхности водовороты, и волосы на животе Ивана покачивались им в такт.

— Ты чего? Слышь, не надо. Кончай, братан, ты чего!

Его взгляд стал затравленным, потому что я застал его без экипировки. Не было под рукой телефона, ни машины, ни денег, ни друзей, — последние лежали в квартире, мертвые. Он был гол, и казался обыкновенным человеком, таким же, как я. Я пожалел, что рядом нет Ирины Галичевой. Сейчас она бы поняла, что я был прав. Но, с другой стороны, мне не хотелось стоять перед ней с окровавленным ножом в руке.

— Простой вопрос. — Я остановился рядом с ванной и прислонился к раковине. — Один вопрос, и, можешь считать, мы все выяснили.

Он молчал, не отрывая от меня безумных глаз. Он мог бы со мной справиться, захоти он этого — все же у меня не пистолет, а обыкновенный нож, — но он впервые был в положении Адама, а я, его Господь, явился к нему требовать ответа.