Фраер вору не товарищ!

Им нанесли удар ниже пояса. Когда бьют в лицо, можно уйти в сторону или защититься, но когда бьют в живот, снизу, исподтишка, вежливо улыбаясь, защититься трудно, можно только стерпеть и адекватно ответить. Боксер сразу понял, что появление Чекуня в Темной Роще не было случайным наездом в чужую вотчину, хотя он льстиво улыбался и прикидывался дуриком. Этот наезд был пробным шаром, первым прощупыванием, клевком вороны спящего пса — а вдруг он спит и можно спокойно склевать его похлебку. Это было похоже на провокацию. От них теперь будут ждать ответных действий, и по тому, как они ответят, поймут, на что они способны.

Витек помчался к шефу, чтобы сообщить ему о наглости конкурентов, замахнувшихся на их район. Вальяжно расположившись за рулем «лендровера» и грубо подрезая тихоходные «жигули», он двигался по направлению к офису, надеясь застать Бурого там. Наконец, застряв в какой-то пробке, он нетерпеливо выхватил из кармана мобильный телефон. В офисе шефа не оказалось, и Витек звякнул ему на сотовый.

— Разговор есть, Сергеич, — заорал он, как только услышал ответ. — Ты сейчас где? Хочу тебя увидеть, облобызать и передать привет от Груздя! Через десять минут буду в офисе, если этот парень с полосатой палкой мне наладит дорогу.

Витек сунул телефон в карман и, выехав на встречную полосу, махнул в объезд пробки под носом у озверевшего от машин гаишника.

Бурый считал себя вполне порядочным человеком и откликался не на погоняло, навешенное в зоне, а на фамилию Махров, хотя, наверное, он её сам себе выдумал, чтобы скрыть подлинную, давно засвеченную в органах. Он относился к Витьку Торопцеву, как к приемному сыну, поскольку родного когда-то имел, да бросил вместе с матерью и сейчас забыл уже, наверное, как его звали.

Еще в семидесятых он отсидел небольшой срок за квартирную аферу, влез в криминальные структуры, потом отсидел ещё один срок за групповой налет и организацию банды. Во время последней ходки он стал вором в законе и решил, что пора загребать жар чужими руками и забыть дорогу в места заключения. Выйдя на волю, он сколотил свою группировку и занялся рэкетом в первом подвернувшемся городишке, каким оказался Белокаменск. Тогда только повеяло рыночной свежестью, и он быстро сообразил, что можно вообще ни хрена не делать, а спокойно обирать запуганных предпринимателей, не нюхавших ещё волчьих законов рынка, оставаясь при этом в тени и даже не пачкая руки о кражи, грабежи и мокруху. Он набрал в свою команду двадцатилетних ребят, слоняющихся без дела и не знающих, куда применить силу, и поручил им простую задачу — шляться по фирмам с большой сумкой для дани. Но скоро желающих погреть руки на бедных предпринимателях стало больше, чем самих предпринимателей, и Бурому пришлось отстаивать свое право на дань в бесконечных разборках с другими бандами, возникающих в одночасье на пустом месте, как мухоморы после дождя. Вроде бы всю территорию города давно поделили и переделили, но раз от разу возникали недовольные выкрики обиженных, что вроде поделено не так, как хотелось бы, и начиналась дележка по новой. Кажется, и сейчас раздался чей-то недовольный возглас.

Звонок подручного заставил Махрова выбраться из постели. Он подхватил трусы и брюки, по-солдатски быстро натянул их на себя и, чертыхаясь, начал всовывать руки в рукава рубашки, не попадая и ещё больше раздражаясь. Статный мужчина лет пятидесяти с хвостиком, не смотря на возраст сохранивший здоровый цвет лица и фигуру легкоатлета, он имел успех у женщин, оставляя далеко позади обрюзгших и оплывших жирком тридцатилетних «новых».

Последняя его пассия, томная красавица с большими карими глазами, мягкими нежными губками и длинной шеей, возлежала сейчас в постели и равнодушно курила, пуская дым тонкой струйкой.

— Все, Люсьен, я побежал, — бросил он на ходу. — Поеду разбираться с моими охламонами. Наехал кто-то на нас, что ли…

У Люськи было скверное настроение, вызванное надоевшими обязанностями по обслуживанию Махрова. Он, конечно, неплохой любовник, но когда постельные отношения превращаются в работу, хочется от неё отлынивать. Она выпустила облако дыма в сторону и с сарказмом сказала:

— На тебя наедешь, пожалуй! Ты сам, на кого хочешь, наедешь… Вам бы только мордобой устроить? Все какие-то куски делите и грызетесь из-за них, как собаки.

Махров услышал непривычно дерзкую речь из уст женщины, и это ему не понравилось. Он затормозил на пороге, оглянулся на нее, сверкая черными глазами, возмущенно вздохнул и, вернувшись, надавил коленом на постель.

— Я что-то не пойму, чем ты недовольна? — еле сдерживая себя, проговорил он. — Тебе-то что за забота до наших дел? Наслаждайся жизнью и не лезь туда, куда ты не имеешь права совать свой длинный нос.

Люська направила на него взгляд карих глаз и скривила нежные губки.

— Да, ты прав. Мне нет никакого дела до ваших разборок. И поэтому я не сую в них свой длинный нос. Но почему-то до моего носа все время доносится запах крови? А мне хочется, чтобы доносился запах цветов. Или хотя бы свежий воздух.