Фрагменты

Миша был на высоте. Впервые, когда почувствовал влагу и тепло щели аналитика, он едва не закричал. К черту! Он почти закричал – его перебила Марина. Она завизжала, будто режут ее. Впервые за тридцать шесть лет жизни он слышал женский крик из-под себя, а не с экрана телевизора или из-за двери балаганного доктора.

Они заканчивали одновременно, лежали молча пару минут, а потом предавались страсти с новой силой. Миша мял бока Марине в прямом смысле. Он хватал девушку за грудь и за ягодицы, оставляя красные следы, которые завтра будут синяками. Она позволяла. Кричала и позволяла делать с собой все, что ему заблагорассудится. Конев был неутомим. Он готов был еще и еще. Марина сдалась первой.

– Давай спать, – промурлыкала девушка. – Завтра на работу.

Миша хотел бы остаться, но не мог. Член стоял как штык даже после девяти семяизвержений. Если Марина увидит активность прибора спящего хозяина – заподозрит неладное. А это ему ни к чему.

– Я домой пойду.

Это разочаровало Марину. Но, увидев его красный влажный член, расплылась в улыбке.

– Ты хочешь еще разок? Десятый?

– Да хоть двадцатый, – проговорил Миша и навалился на Марину. Ткнулся во внутреннюю сторону бедра, потом во влажные губы влагалища, член скользнул и ушел в сторону. Марина, теряя терпение, схватила его за пенис и направила к изнемогающей от желания щели. Миша тут же задвигал бедрами, хватая девушку за грудь.

Марина снова кричала. Миша боялся, что кто-нибудь вызовет полицию, но, к сожалению, не знал, как тут убавить громкость, продолжив при этом половой акт. К черту! Он был на седьмом небе от счастья. Его прибор работал как швейцарские часы, а мозг получал нужную информацию. Миша кончил на пару секунд позже Марины.

Михаил настолько привык к стоящему «дружку», что, вынув из Марины вялый отросток, испугался. Успокоил себя, что закончилось действие лекарства, но на все уговоры разомлевшего аналитика остаться ответил отказом.

Член встал снова, когда он открывал дверь собственной квартиры. На радость или на беду, он еще не знал. Но утром все-таки решил зайти к врачу.

До утра он так и не уснул. Его мучила одна тревожная мысль. Выйдя от Марины, он не выпил больше ни одной пилюли – член встал сам. Словно солдат в строй после отдыха на привале.

Врач Петр Яковлевич не был так весел, да и Светочка сегодня не кричала, а занималась своими непосредственными делами за ресепшеном. Вид у нее был болезненный и не располагающий к занятиям сексом, тем не менее Миша вдруг захотел ее.

– Что вас привело ко мне на сей раз? – спросил доктор и зевнул, не прикрыв рот рукой.

Бескультурщина, подумал Миша и подсел к столу. А сам-то ты кто? Носишься по городу с торчком в штанах.

– Я вас слушаю, – напомнил о себе Петр Яковлевич.

Конев собирался рассказать о десяти разах за ночь, о падении, а затем подъеме прибора, но вдруг почувствовал ужасную резь. Головку жгло, будто ее сунули в раскаленный песок, а в мочеиспускательный канал вкрутили обмазанный перцем шуруп.

– Ну?

– У меня там жжет, – выдохнул Миша и скривился.

– Поздравляю. Вы перешли на новый уровень.

Миша уставился на него, раскрыв рот. Не этого он ждал. Пройдемте за ширмочку или что-то типа – вы ж его стерли за ночь. А может, так и есть?

– Послушайте, у меня горит член, будто я его всю ночь в рагу из перца чили макал.

– А на самом деле? – задал вопрос Петр, всем своим видом показывая, что его это совсем не интересует.

Конев не знал, что ответить. Он впал в ступор. Врача будто подменили.

– Трахался? – навел пациента на правильный ответ скучающий доктор.

Миша кивнул.

– Ну и как?

– Нормально. А что мне делать с зудом?

– Когда что-то чешется, это нужно почесать.

– Что? – не понял Миша.

– Я говорю: трахни кого-нибудь. Чем больше, тем лучше.

Жжение стало невыносимым, когда он вошел через парадную дверь в бизнес-центр. Их офис располагался на втором этаже. Миша трижды проклял свое решение отпроситься лично. Ведь можно же было позвонить. Ему все время хотелось почесать в паху, но люди, снующие по вестибюлю, казалось, не сводили с него глаз, ждали, когда он схватит себя за член и начнет теребить.

– Не дождетесь, – буркнул Конев и вошел в лифт с надеждой, что хоть там останется один.

На втором этаже он побрел к своему отделу, не опуская руки с сумкой от промежности ни на сантиметр, что причиняло невыносимую боль. Проходя мимо отдела аналитики, он остановился.

Трахни кого-нибудь…

Марина сидела спиной к двери. Ягодицы скрывала от взгляда вошедшего спинка кресла, но Миша с легкостью представил все ее выпуклости. И зуд, казалось, отступил.

– Что вы делаете сегодня вечером? – произнес он и развернул девушку к себе лицом. Он не узнал ее. Лицо осунулось, глаза – два черных провала, тонкая кожа напоминала шелк, накинутый на череп, – каждая косточка просвечивалась.

– Что с тобой?

Такая внешность могла не только отбить кратковременную охоту заниматься сексом, но и сделать импотентом на всю жизнь. Могла, но не отбила и не сделала. Он хотел ее такой, какая она была.

– Привет. – Девушка расплылась в улыбке. – Просто не выспалась. Ты ж из меня все соки выжал.