Фрагменты и мелодии. Прогулки с истиной и без

Я слышал однажды, что Истина подобна зеркалу, умножающему пространство. Так ли? Не созидающее ли его, это пространство? Да и сам я – не больше ли, чем всего лишь отражение в этом зеркале? И если я спрошу: не следует ли мне взять в руку первый подвернувшийся камень, чтобы швырнуть его в зеркальную поверхность, – не будет ли это чрезмерно? Ведь я не знаю даже того, действительно ли это отражение соответствует тому, что оно отражает, и правда ли, что оно существует, это отражаемое? Очень может быть, что и этот камень, и мое желание разбить зеркальный покой, также всего лишь иллюзия, – мерцающее отражение, блуждающее по чьей-то прихоти в зеркальном мире Истины. Может быть и так. Но откуда взялась эта мысль здесь, где должны царить покой и согласие? Не торопит ли она меня, придавая уверенность моим подозрениям? И отчего так часто я всматриваюсь с надеждой в окружающий меня мрак, желая увидеть себя самого, властвующего над отражениями и смеющегося над зеркалами?

107.

ПО ЭТУ СТОРОНУ. Мне привиделось как-то, что Истина – всего лишь проводник, ведущий меня прочь от своего дома, по тесной и угрюмой дороге.

Чем дальше мы уходили, тем мрачнее и тревожнее становилась окружающая нас местность, тем чаще оглядывался я назад, туда, где сверкал всеми красками оставленный мною мир.

Сумерки окутали наш путь, они размыли пространство и исказили перспективы, лишив свершавшееся достоверности. Впрочем, и сама Истина становилась с каждым шагом все призрачней. Она уже утратила свою красоту и величие, и теперь, горбясь и тяжело дыша, мало-помалу теряла свои привычные очертания. Шаг ее стал нетверд и голос едва слышен. Правда, она еще нашла в себе силы встать на моем пути, когда я малодушно повернул прочь, завидев впереди цель нашего странствия, – мрачную, высокую дверь в скале – свидетельницу окончания пути. Я скорее догадался о ее существовании – так густ был окружавший нас мрак.

– Куда она ведет? – спросил я, оглядываясь в поисках моей спутницы. Я еще успел разглядеть ее тающий силуэт и гаснущую улыбку. Потом я услышал ее смех. Его причины сомнений не вызывали; ведь она возвращалась назад, туда, где ей предстояло властвовать и пленять, где вновь к ней должны были вернуться вечная молодость и могущество.

– Есть двери, которые существуют совсем не для того, чтобы куда-нибудь вести, – услышал я напоследок ее тихий голос. – Потому что ведет одна только Истина. Правда, лишь по эту сторону и до этой черты…

108.

Возможно, мы находим себя в этом мире, чтобы обручиться с ненавистью. Она – наша истинная природа и мы живем и дышим только потому, что не устаем ненавидеть. Она – наша надежда. Это значит, что если ее и возможно с чем-нибудь сравнить, так, пожалуй, только с костылем, на который мы опираемся, чтобы не упасть на скользкой тропе, которая все дальше и дальше уводит нас. Куда же она ведет нас, эта тропа, которую мы ненавидим тем сильнее, чем отчетливее делается для нас невозможность понять ее назначение?.. Мы ненавидим каждый сделанный нами шаг (каких усилий они требуют от нас!) и те шаги, которые нам еще только предстоит сделать. Мы ненавидим и саму необходимость, понуждающую нас делать эти шаги, но еще больше – цель нашего странствия, о котором мы знаем так же мало, как и о том, что осталось у нас за спиной… Свернуть в сторону, зарыться с головой в придорожную траву и уснуть, чтобы видеть во сне бесконечные пространства и прохладные леса, вместо этой опостылевшей дороги. Но ненависть не дает нам покоя. Она просачивается в наши сны, словно подземная вода, она тревожит и будит нас, чтобы вести дальше и дальше, чтобы расти с каждым сделанным нами шагом. О, это ненавистное небо и ненавистная земля!.. Быть может (а сегодня мне хочется думать только так), мы умираем только затем, чтобы наша ненависть, наконец, осуществилась.

109.

То, что я ищу – всегда позади меня. Стоит ли поэтому придавать значение тому, в какую сторону идти?

– То, что я ищу, – сказал я. – Что же оно, это искомое?

Помню, прежде его образ рисовался мне столь отчетливо, что у меня не оставалось сомнений насчет того, какое имя дать ему. Как и у всякого опытного и выносливого охотника, у меня была только одна задача: ориентируясь по следу, идти вперед, чтобы рано или поздно настигнуть добычу. Но время шло, и вместе с ним менялись и имена. Пришел час, когда я догадался, что то, что я ищу, не имеет имени и не оставляет следов.

Оно подкралось ко мне незаметно, чтобы бесшумно идти вслед за мной, не отставая ни на шаг… Не сам ли я крадусь по своим собственным следам; я – одновременно и то, и другое, охотник и в то же время – добыча? Странные фантазии приходят здесь, на лесных тропах! Иногда мне чудится, что я слышу за своей спиной свое собственное дыхание…

Как бы то ни было, но я уже не отыскиваю следы и не останавливаюсь, когда вижу примятую траву или сломанную ветку. Стоит ли придавать значение тому, в какую сторону идти, если то, что ты ищешь, всегда остается за твоей спиной?

110.