Фрагменты прошлого

― Твой огород всегда был предметом зависти нашего квартала. Помнишь, когда Лоррейн Давенпорт сказала, что тебе следует запретить участвовать в окружной ярмарке, потому что твой зимний кабачок выигрывает каждый год?

На этот раз улыбка матери была настоящей.

― Я не хотела поднимать шум, поэтому отказалась от участия в тот год. И все равно она не выиграла.

Ханна засмеялась.

― Совершенно верно. После этого она почти ничего не говорила о твоем кабачке.

― Нет, не говорила.

― Ты уверена, что не хотела поднимать шум?

Мать засмеялась.

― Я действительно не хотела.

И Ханна поверила ей. Она наклонилась чуть ближе и понизила голос.

― Моей любимой частью твоего сада были цуккини, потому что ты готовила из них хлеб. Буханки и караваи, пока ими не была забита полностью морозилка. Боже, я до сих пор помню этот запах, и кусочки масла, тающие на теплом ломтике.

― Это было любимым блюдом Ханны, ― ответила она.

Ханна замерла и попыталась придумать, как ей поступить, чтобы не спугнуть Дороти и не испортить ей настроение.

― Да. Ханне это нравилось. Как тебе удалось так хорошо работать в саду?

― О, вы знаете, когда я была девочкой, у нас не было выбора. Если бы мы не занимались садоводством, нам нечего было бы есть. И в детском доме… ― она замолчала, слегка нахмурившись, когда взяла кусочек пазла из розовых и красных лепестков.

― А в Биг-Суре? ― мягко попыталась Ханна. ― Ты выращивала овощи там?

― Мои, да. У нас было почти два акра сада. Там было много работы, но дети тоже помогали.

― Рэйчел и Ребекка?

― Да. Они любили помогать. Мы все помогали друг другу.

― Кто все?

― Вся община.

― Даже мать Ханны?

Рука Дороти перестала беспокойно блуждать в воздухе над пазлом. Кусочек дрожал в ее худой руке.

― Она помогала в саду? Мать Ханны?

Она положила кусочек на край пазла и надавила. Линии были не верны. Розовые и красные лепестки смешались с желтой маргариткой.

― Дороти, ― настаивала Ханна. ― Как ее звали? Ты ее знала?

Кончики пальцев мамы побелели, когда она сильнее надавила на кусочек, пытаясь втиснуть его в неправильное место.

― Пожалуйста. Пожалуйста, мама, просто скажи мне, кем она была.

― Мы оставили ее там, ― прошептала Дороти.

― Что?

― Мы оставили ее там.

― В Биг-Суре?

― Да, ― прохрипела она. ― Мы оставили ее там.

― А кто она была? Мне нужно знать ее имя! Мне необходимо…

― Мы не говорим об этом! ― заплакала Дороти. Затем ее ладонь тяжело опустилась на стол, раздался ужасный грохот. ― Мы не говорим об этом!

Ее крик остановил смех в коридоре, и внезапные шаги привели сестер к двери. Они остановились на мгновение, оценивая обстановку; затем Рэйчел шагнула вперед.

― Ханна, что ты делаешь?

― Я просто задаю вопросы.

― Я же просила тебя не делать этого!

Ханна сверкнула глазами

― А я сказала тебе, что должна спросить.

Мамина рука снова ударила по столу, шлепок эхом пронесся по комнате.

― Мы не говорим об этом! Мы не говорим об этом!

― Я знаю, мама, ― успокаивающе сказала Рэйчел, опустившись на колени и взяв за руку свою маму. Ее глаза пронзили Ханну насквозь, словно пытаясь сжечь ее стыдом и презрением. ― Тсс. Не разговаривай. Все в порядке.

― Все не в порядке, ― огрызнулась Ханна.

― Да, ― выдавила из себя Рэйчел. ― Все в порядке. Все в порядке, мама. Я вижу, ты собираешь пазл.

Ханна сердито посмотрела на свою сестру и отказалась отступать.

― Все не в порядке. Она просто сказала мне, что они оставили ее там.

― Кого?

― Мою мать. Она просто сказала, что они оставили ее в Биг-Суре.

― Мы не говорим об этом! ― снова заплакала Дороти.

― Боже правый, ― выругалась Рэйчел. ― Бекки, не могла бы ты вывести ее отсюда?

Ханна вскочила на ноги.

― Я не нуждаюсь в том, чтобы мною управляли, Рэйчел.

― Очевидно, что нуждаешься.

Что, черт возьми, Ханна должна была сказать на это? Да, ее мать была расстроена. Да, она плакала, но Ханна имела право знать свою правду.

― Она все еще может быть там, разве ты не понимаешь? Она все еще может быть в Биг-Суре. Я все еще могу узнать, кто я.

― Ты Ханна Смит.

Рэйчел поднесла дрожащую руку матери к губам и поцеловала ее.

― Эта женщина ― твоя мать, прямо здесь, перед тобой, и ты ведешь себя с ней жестоко. Она тебя воспитала. Она любила тебя. Мы твоя семья, и мы здесь с тобой, так что какая разница, кого они оставили в Биг-Суре?

Она глубоко вздохнула, втянув в себя достаточно воздуха, чтобы сказать Рэйчел именно то, что она думает о таком дерьмовом отношении к ее чувствам. Но рука Бекки обвила ее плечи и притянула к себе.

― Пойдем. Давай выйдем на улицу и поговорим.

Ханна затаила дыхание. Если она уйдет, Рэйчел продолжит думать, что она права, а это не так.

Но разве имеет значение, что скажет Ханна? Рэйчел не поддастся на уговоры. Она была старшей сестрой, и она была полностью уверена в том, что правильно и что не правильно в этом мире. Конечно, было неправильно расстраивать старую женщину с деменцией. Конечно, было неправильно копаться в семейном шкафу в поисках скелета. Ханна снова была эгоисткой. Она всегда была эгоисткой.