Фрай Уэнсли – экзорцист. Книга первая

грозных речей, оно определенно гадко выло. Пастор терял надежду, взывал к небесной

помощи. Если б разверзлись небеса в тот самый момент, он бы не удивился, а только

обрадовался, – и строй величественных ангелов трубил в небесные трубы, выступив из

тьмы – не обомлел бы от подобного благодеяния, а лишь возблагодарил за помощь. Но

ночную пелену не разрывал чудодейственный искристый свет, не пели псалмы. Все, что

было здесь – это жуткое нечто, разъяренное и увеличивающее силы. Старые створки уже

не выдерживали напора того, что их рвало. Мгновенье, и сам Фрай отлетел в сторону,

дверь швырнуло об стенку в нескольких шагах от него. Во тьме снова загорелись красные

огоньки, из пасти вырвался рык. Пастор не мог увидеть, как обезображено лицо

привратника, но нарисовал в голове достаточно убедительный образ. Чудовище двинулось

мерным шагом, путь жертве отсечен, куда ей деваться, а Фрай тоже постарался подняться

на ноги и в последний раз заговорить с чудовищем:

– Мистер Хопкинс, если ваша душа захвачена бесом, умоляю, не поддавайтесь. А ты,

нечистый – изойди из тела страждущего, ибо на то воля Божья…

Его нога за что-то зацепилась – это кочерга, да-да, а ведь он ее бросил еще в той

комнате. Быстро подняв с пола нужный предмет, пастор опять взмолился к Богу:

–…К тебе, Боже, милостивый обращаюсь, раб твой покорный, если телу суждено

умереть в сей час, позаботься о душе, ибо верую в Тебя и преклоняюсь пред твоим

величием, – на мгновенье новоиспеченный священник закрыл глаза, пытаясь опомниться.

Тварь приблизилась вплотную, облизала клыки змеиным языком, попыталась

когтистыми руками вцепиться пастору в шею. И вот Фрай, схваченный за горло, безвольно

повис в воздухе на уровне морды нечисти, а тот, вкушая каждую минуту страха,

сценически растопырив пасть пошире и с адским хохотом вознамерился размозжить

пастора, как желе. И тут Фрай вспомнил про кочергу, будто это ритуальный нож, другой

мысли в его голове просто не было

– Изойди, нечистый… – хрипел он, и тяжелый металлический предмет вонзился в

нечисть сбоку. Бесовское отродье на миг потерялось, всматриваясь в железяку, торчащую в

боку, потом отбросило Фрая так, что тот перелетел почти весь коридор, и попыталось эту

самую кочергу из себя вытащить. Не получалось. Оно заревело, подобно раненому зверю,

аж уши заложило, и ветер погнал пыль на пастора. Тот поднялся, опираясь об стену, все

тело болело, шея ныла, левое запястье тоже. Фрай отступал назад, опираясь, убежать он не

мог из боязни и от бессилия, язык ему не повиновался, в горле пересохло, жажда мучила,

будто он в пустыне побывал. Да и тьма не позволяла ничего увидеть, кроме страшных

огоньков в другом конце коридора. Нечисть снова схватилась за кочергу, как-то сильно она

вошла в нее. Уэнсли подивился своей силе, подступающую слабость он разорвал словами,

которые лились через ватный рот:

– Изойди дух нечистый, из раба божьего Хопкинса, ибо его тело тебе не принадлежит.

Вернись в пекло, ибо только там твое место. – Эти слова звучали шепотом, сипло, а потом

сморенный пастор присел, а в другой стороне коридора, наступила тишина. Занавес

опущен.

ГЛАВА 3. Рассказывает о посетителях

Солнце не могло озарить темный коридор через узенькое окошко первого этажа, в

холле и предполагаемой гостиной так же стоял полумрак. Неподалеку послышался звон

колоколов, что находились близ ратуши. Отбивали девять раз. Это были своеобразные

часы, звонить начинали с шести утра и до девяти вечера каждый день в любую погоду.

Этим занимался особый человек, живущий поблизости и постоянно сверяющий время.

Площадь потихоньку наполнялась людьми, как актерами на сцене. Пока что они

суетились, создавая атмосферу городской жизни: разговаривали, делились новостями.

Главной новостью было прибытие нового священника в пасторский домик, вот только его

приезд видели пару запоздалых зевак, а больше никто. Да и где остановился на ночлег

святой отец, неужели в приходском доме – невероятно!?

– Может и вовсе не приезжал, – говорила одна дородная, просто одетая женщина с

румяными щеками, другой. Это были две кумушки, вышедшие на промысел. – Видит Бог,

здесь такие вещи происходят.

– Да, только Харли его видел, карету и поклажу…

– Старый пьянчуга, как всегда, ползет домой в сумерках. А кто ж встречал святого

отца?

– Да Бог его знает, я в такое время не выхожу…

В нескольких шагах от товарок – что так бесцеремонно, уперев руки в бока, громко

разговаривали – шли и беседовали пожилые дамы:

– Ох, проклятое тут место, Анна. Мой благоверный присматривается снять дом в

соседнем городке. Я же его упрашиваю свозить меня к морю, низинный туман плохо

действует на мои легкие…

– Ох, миссис Баркли, коли б мой супруг мог тоже отсюда уехать…

Неподалеку от них разговаривали господа, жаловались на повышение цены на табак,

проклятых спекулянтов, удушливые налоги и на владельца таверны, что так подло

повысил цены на пиво и что благородный напиток больше смахивает на пойло для скота.

Тот джентльмен, что был одет посолидней, да и возрастом опережал собеседника,

обреченно заметил:

– Поговаривают, к нам приехал новый священник?