Фрайди

— Нет. Просто шучу. Хочу сменить тему разговора.

— Марджори, если я скажу тебе правду, ты мне не поверишь и опять будешь говорить всякую дребедень. Не сердись. Давай поднимемся в ресторан, пока там у них мартини не выдохлось.

Ленч был весьма недурен, но Тревору, увы, недостает кулинарного воображения Джорджа и умения вести себя как метрдотель. В отсутствие Джорджа это был не пир, а просто-напросто потребление пищи — обычного североамериканского набора, который одинаков в Беллингхеме и Виксберге.

Ела я и думала: плохи дела, карточка Жанет не работает. Это, кстати говоря, пугало меня гораздо сильнее, чем то, что Жанет и Яна не оказалось дома. Жанет в беде? А может, ее и в живых уже нет?

А тут еще Тревор как-то вдруг поутих — то есть совсем утратил энтузиазм ухаживания. Вместо того чтобы сжигать меня взорами змея-искусителя, он стал печален и задумчив. Что это он так переменился? Не из-за того ли, что я попросила показать фотографию жены? Размышляет о своем поведении? Вообще-то говоря, мне кажется, что мужчине не следует пускаться на поиски любовных приключений, если только его отношения с женой (или женами) не таковы, что он сможет потом дома с юмором пересказать детали своих похождений. Ну как Ян, к примеру. Я никогда не жду от мужчин «защиты своей репутации», поскольку твердо убеждена — они не станут этого делать. И если я не хочу, чтобы мужчина с кем-то обсуждал мои достоинства и недостатки в постели, выход один — в эту постель с ним не ложиться.

Но вроде бы Тревор сам первый заговорил о своей жене? Да, точно, сам.

После ленча он, однако, несколько оживился. Я попросила его вернуться в гостиницу, как только он закончит свои дела. Сама я собиралась снять номер, отдохнуть и сделать несколько звонков (это правда). Может быть, сказала я, мне придется задержаться тут на ночь (и это правда). Так что я попросила его, чтобы он позвонил мне в номер из вестибюля, когда вернется, и тогда я к нему спущусь (более или менее правда — у меня было сильное опасение, что мне будет так страшно и одиноко, что, как только он позвонит, я попрошу его немедленно подняться ко мне в номер).

Он ответил:

— Ладно, я позвоню. Только для того, чтобы выгнать того, кто будет в твоей спальне. Давай не будем начинать все с начала. Я позвоню и сразу поднимусь. Найду кого-нибудь — выгоню. Я этого не переживу.

— Ну хватит, — прервала я его. — Ты пока этого у меня не купил. Тебе было обещано только, что ты со мной встретишься. Но в вестибюле, а не в спальне.

— Марджори, ты трудная женщина.

— Нет, это ты — трудный мужчина. Я знаю, что делаю. — Тут на меня что-то нашло. — Тревор, как ты относишься к искусственникам? Ну, скажем, ты бы хотел, чтобы твоя сестра вышла замуж за искусственника?

— Странный вопрос. А ты разве знаешь кого-нибудь, кто бы об этом мечтал? Правда, с моей сестрой случай особый — у нее зубы лошадиные.

— Не увиливай. Хорошо, ты сам женился бы на искус-ственнице?

— А соседи бы что подумали? Но вообще, Марджори, откуда ты знаешь, может, я уже женат на искусственнице? Ты же видела фотографию моей жены. Говорят, что искусственницы — самые прекрасные жены — как по вертикали, так и по горизонтали.

— Ты хочешь сказать — «партнерши». Жениться на них вовсе не обязательно. Тревор, ты не только не женат на искусственнице, но просто ни черта о них не знаешь, кроме досужей болтовни.

— Сдаюсь. Я так сказал, чтобы ты не подумала, что я — один из них.

— Чего? Ты? Нет, я бы это сразу почувствовала. Но если бы ты лег с искусственницей в постель, жениться на ней тебе бы не захотелось, поверь мне. Но это — долгая песня, и давай об этом не будем. Мне на мои дела надо часа два. Не удивляйся, если будет трудно до меня дозвониться. Тогда пошли мне наверх записку и выпей, нервы успокой. Спущусь, как только смогу.

Я расплатилась за номер у стойки и поднялась наверх. Номер был не такой шикарный, в каком мы с Джорджем останавливались в прошлый раз, но большой и удобный. В нем стояла широкая кровать — эту роскошь я себе таки позволила, сильно подозревая, что мои препирательства с Тревором приведут к тому, что он все-таки окажется здесь.

Да, трудная играно я побыстрее отбросила эти мысли и принялась за работу.

Первым делом я позвонила в виксбергский «Хилтон». «Нет, — ответили мне, — мистер и миссис Перро выехали. Нет, адреса, куда уехали, не оставили. Нам очень жаль».

Им было очень жаль! А мне — еще больше, и синтетический компьютерный голос меня нисколько не утешил. Я набрала монреальский код университета Мак-Гилл. Минут через двадцать мне наконец сообщили: да, доктор Перро действительно работал в этом университете старшим преподавателем, но теперь он работает в Манитоб-ском университете. Приятное разнообразие в разговор внесло лишь то, что монреальский компьютер с одинаковой легкостью синтезировал фразу как на английском, так и на французском языке и отвечал на вопросы на том языке, на каком они были заданы. Ох и умные они, эти электронные трещотки! Слишком умные, черт бы их подрал.