Фракс. Том 2

Лодий также родился в богатой семье, хотя и любит показать себя человеком из народа, когда это в его интересах, ибо его предки некогда были простыми фермерами и жили за стенами города. Но они сделали хорошие деньги, в прошлом веке скупив землю у разорившихся во время войны людей. Сомневаюсь, что кто-либо в этой семье прикасался к плугу за последние пятьдесят лет. Он аристократ до кончиков ногтей, что, однако, может на этот раз не спасти его от смерти. Хотя аристократам-мужчинам в отличие от несчастной Эрминии обычно позволяется уйти в изгнание, если их обвиняют в тяжком преступлении, вряд ли в данном случае будет применена такая мера. Общественное мнение не допустит подобного по отношению к убийце префекта Гальвиния. Но даже если и допустит, дворец ни за что на это не пойдет. Лодию грозит смертная казнь. Король будет рад случаю избавиться от него.

– Вы знаете о каких-то доказательствах его вины за исключением того факта, что он передал отравленную еду Гальвинию?

Айварис качает головой.

– Мы потрясены. Не понимаю, зачем кому-то обвинять в убийстве моего мужа. Он на такое не способен.

– Ваш муж всю жизнь ругает традиционалистов. Гальвиний являлся весьма влиятельным традиционалистом. Вряд ли они были большими друзьями.

– Но так делаются дела в сенате. Мой муж никогда не потворствовал насилию.

Это, конечно же, вранье. Во время выборов чинится много насилия, которому способствуют те, кто хочет победить и быть избранным. Я не заостряю вопрос, но замечаю, что быть оппонентом консула чревато неприятностями.

– Это не первое обвинение в убийстве, выдвинутое в нашем городе ради политических целей. Я сам пострадал от ложных обвинений, а Лодий и его партия популяров не очень-то старались мне помочь.

Айварис явно расстроена. Я продолжаю:

– А как насчет судебного разбирательства? Говорят, Гальвиний собирался подать на вашего мужа в суд.

– Там какой-то спор по поводу завещания, – говорит Айварис, – я не знаю подробностей.

Весьма сомнительно. Айварис не похожа на женщину, которая не в курсе дел мужа. Ничего, узнаем о подробностях где-нибудь еще. Впрочем, и так ясно, что перспективы у Лодия весьма мрачные. Он угостил отравленной едой человека, который собирался подать на него в суд. И этот человек был его врагом.

– Цицерий устроит мне встречу с вашим мужем?

– Да-да, вы можете пойти туда прямо сейчас? Или после окончания Сабава.

– Простите, не понял.

– Вечерней молитвы. Она уже должна начаться.

Граждане Турая, согласно закону, обязаны молиться три раза в день. Наиболее верующие ходят в церковь, хотя закон этого не требует. Можно молиться где угодно. Если я нахожусь у себя дома, то игнорирую призыв к молитве. Когда же мне не везет и призыв застает меня на улице, я обычно преклоняю колени вместе с другими невезучими и несколько минут дремлю, пока остальные молятся. Что касается Макри, то она вообще не имеет никакого отношения к турайским религиозным ритуалам и обычно в часы молитв где-нибудь прячется.

Сейчас Айварис фактически предлагает нам воспользоваться семейным храмом. Внезапно я осознаю, что от меня разит кли. Не стоит посещать часовню, когда от тебя несет спиртным. Это грозит неприятностями. Боги и так частенько наказывают меня за тот или иной проступок, зачем отягощать свою участь. Я уже начинаю придумывать какой-то предлог, однако Айварис жестом дает понять, что не желает ничего слушать. Макри переминается с ноги на ногу, и по ее виду ясно, что ей все это не нравится.

Когда Айварис ведет нас к храму, находящемуся в центре дома, Макри поспешно шепчет мне на ухо:

– Мне нужно что-то говорить?

– Нет, – шепчу я в ответ. – Только кивай, когда необходимо. И не пой всяких там оркских гимнов.

– Я не пою, – шипит Макри. – Я только ругаюсь по-оркски.

– Тоже не следует.

– С чего бы мне ругаться?

– Кто знает. Мне вообще непонятны твои поступки.

– Ты обвиняешь меня в том, что я орк? – довольно громко спрашивает Макри.

– Вовсе нет.

– Но ты намекаешь на это.

– Ну так что?

Макри рассержена.

– Думаешь, однажды оркская кровь победит, и я начну убивать людей?

Я качаю головой.

– Видишь ли, Макри, я потому и не хочу брать тебя с собой, когда занимаюсь расследованиями. Ты нервничаешь из-за пустяков и сразу же хватаешься за меч.

– Я не хватаюсь за меч.

– Ну, почти хватаешься. Успокойся, пожалуйста.

– Успокоиться? – орет Макри. – Да я просто занимаюсь своими делами, а ты вдруг обвиняешь меня в том, что я пою оркские гимны. Я не знаю ни одного оркского гимна. А если и знаю парочку?!.

– Прекрати, пожалуйста, кричать. Я привел тебя в дом сенатора, а ты ведешь себя как невоспитанный дикарь.

– А сам ты воспитанный? Берешь у сенаторши деньги и при этом говоришь, что ненавидишь сенатора и ему подобных. Да ты просто кузукс.

– Вот видишь, оркские ругательства так и прут из тебя. Так и знал, что ты не обойдешься без них во время молитвы. Нам повезет, если ты не захочешь принести кого-нибудь в жертву.