Фракс. Том 2

— А моя кухарка натолкнулась на тебя возле 'Развеселого Бандита'. Это ты или барон предложил ей пятьдесят гуранов за ночные утехи?

— Это однозначно барон. У меня таких денег не было.

— А вот моя кондитерша видела тебя...

— Есть ли кто-то из твоей челяди, кто не тратил весь день, следя за мной? Им заняться больше нечем?

Баронесса Демельза неожиданно и от всего сердца смеется.

— Я надеялась, что ты не потерял сноровку, Фракс. В старые времена ты постоянно развлекался. — Баронесса наливает вино из серебряного графина в бокал и протягивает мне. Сажусь за стол напротив нее. Она спрашивает, не продвинулся ли я в ее деле.

— Немного. Можешь рассказать побольше о вашей состоятельности?

— Что ты имеешь в виду?

— Я слышал, дела у вас идут не очень.

Баронесса хмурится.

— Это не совсем вежливо. И не по существу, насколько я могу судить.

— Я проверил все варианты по существу. Они ни к чему не привели. Я расширяю границы расследования.

Демельза поджимает губы.

— Это правда, кое-что отбросило нас назад. Мой супруг действительно потерял деньги на провальных судовых перевозках. Некоторые — по невезению. Другие — из-за неважного ведения дел. Это тебя устраивает?

— Ты знала, что у барона Возаноса тоже трудности?

— Мне трудно в это поверить. Возанос — один из самых богатых людей Самсарина.

— Более не является. Он должен выплатить королю налоги. Он старается держать это в секрете, но это правда.

— Интересно, — говорит баронесса. — Но ты сказал, что у него тоже трудности. Это неточно. Может, моя семья и потеряла деньги, но трудностей у нас нет. Финансовые неудачи моего мужа не повлияли на копи камней королевы. Они все еще обеспечивают хороший доход. Вот почему мы выделили одну из них Оргодасу на его свадьбу.

— Что ты имеешь в виду?

— Наш сын получает эту копь в качестве свадебного подарка от нас. Возанос выделит дочери что-то равноценное. Или, возможно, и нет, если то, о чем ты говоришь, правда, — баронесса отпивает вино, изящно, как Лисутарида. — И что в этом такого важного?

— Не знаю.

— Ничего из этого не касается моей дочери.

— Она против свадебного подарка?

— Нет, конечно. Мой муж владеет всем нашим имуществом, согласно закону. Он может передавать наши рудники, кому сочтет нужным. В конце концов, Оргодас все равно унаследует все.

— Тебя не смущает, что ты внесла все деньги в семью, и теперь ими распоряжается твой супруг?

— Таковы законы Самсарина, — говорит баронесса.

— Я знаю. Но тебя это устраивает?

— Я бы не хотела об этом говорить, — отвечает баронесса.

— А Мерлиону устраивает, что Оргодас все унаследует?

— Она будет обеспеченной. Как раз нашу дочь мы не бросим. Не вижу, чтобы она выступала против наследования Огродасом. Обычное дело. Мне не доставляет удовольствия отвечать на эти вопросы.

— Большинство моих клиентов испытывают то же самое.

— Тебе известно, что несколько баронов пожаловалось моему мужу на расспросы тобой их слуг?

— Бароны могут жаловаться сколько угодно. Ты наняла меня помочь Мерлионе. Именно этим я и занимаюсь.

— Мой супруг настаивает, чтобы ты прекратил расследование.

— И?

— Я же настаиваю, чтобы ты не прекращал.

Отпиваю вина. Мне нравится Демельза. Я бы хотел, чтобы у меня возникли идеи, способные ей помочь.

— Как собираешься мириться с Макри? — неожиданно спрашивает она.

— Что?

— Я так понимаю, она оскорблена тем, что ты не пришел и не вывел ее на арену.

Я с удивлением таращусь на Демельзу.

— Как ты об этом узнала?

— Моя кухарка гуляет с конюхом генерала Хемистоса. Домой она возвращается со множеством сплетен.

Мне не стоило так удивляться. Обычно слуги все знают.

— Я подумывал купить ей цветы.

— Цветы? — Брови Демельзы слегка приподнимаются. — Этого недостаточно, скорее всего.

— Макри весьма неравнодушна к цветочкам. Она выросла в загоне для рабов-гладиаторов и никогда не получала подарков. Охапка цветов способна произвести мощнейший эффект.

Баронесса кивает.

— Это понятно. Полагаю, ты и прежде так поступал?

— Несколько раз.

— На этот раз тебе понадобится что-то получше. Вот... — баронесса берет маленький предмет с комода и двигает его по столу. Записная книжка, полагаю, хотя называть ее так на самом деле несправедливо. Страницы сделаны из пергамента высшего сорта, а сама она в переплете из черной кожи с небольшим украшением из камней королевы по центру, и с серебряной пряжкой, скрепляющей его. Сомневаюсь, что даже у Лисутариды есть для записей что-либо настолько изящное.

— Ты говорил, она любит учиться. Есть ли у нее что-нибудь красивое для ведения заметок?

— Ни у кого нет ничего столь же красивого для записей.

— Отдай ей это, — говорит баронесса. — Она простит тебе оскорбительное поведение.

Я подозрительно на нее гляжу.

— А каков твой интерес в этом деле?

— Жаль видеть, что ты не в ладах со своей молодой подругой.

— Макри — не моя молодая подруга.

Баронесса смеется.

— Да? Тогда зачем бы тебе покупать ей цветы?

— Прискорбные обстоятельства, которые сложно описать.

— И скольким женщинам ты уже купил цветы?

— Ни одной. Но у тебя сложилось совершенно ошибочное впечатление.