«Фрам» в полярном море

С охотой дело долгое время не ладилось. Только 10 июня у нас на столе появилась первая дичь: доктору удалось застрелить глупыша и моевку (Larus tridactulus). Правда, начал он охоту несколькими промахами, но в конце концов ему все-таки посчастливилось попасть в цель, а «все хорошо, что хорошо кончается». За глупышом была дикая погоня: он был подстрелен в крыло и бросился в полынью. Петтерсен пустился ловить его. За Петтерсеном Амунсен, за Амунсеном сам доктор, за доктором Скотт-Хансен и все собаки. Общими усилиями удалось глупыша прикончить.

С тех пор почти ежедневно можно было видеть поблизости птиц. Чтобы легче было охотиться на них, а также и на тюленей, мы спустили на воду в полынье промысловую лодку. Ее снабдили парусом и балластом из чугунных частей ветряного двигателя. В первый же вечер Скотт-Хансен, Хенриксен и Бентсен решили покататься под парусом. Собаки воспользовались этим для основательного моциона. Они носились взад и вперед вдоль края полыньи взапуски с лавировавшей в полынье шлюпкой. Больших трудов стоило им не отставать от шлюпки: часто приходилось обходить небольшие полыньи и бухточки, а когда они, запыхавшись и высунув языки догоняли наконец шлюпку, та поворачивала, и им снова приходилось повторять свои маневры. 20 июня доктор и я застрелили по кайре. Мы видели также несколько люриков, но собаками тоже овладел охотничий пыл, и, желая вкусить прелесть погони за птицей после столь долгого и скучного одиночества, они, опередив нас, разогнали люриков, прежде чем мы успели подойти к ним на расстояние выстрела.

Ветряную мельницу пришлось снять. В один прекрасный день лопнула ось верхнего колеса. Петтерсен сварил ось в кузнице, и 9 мая мельницу опять можно было пустить в ход; однако ее части были уже сильно изношены, особенно зубчатые колеса, и через какой-нибудь месяц, т. е. в первую же неделю июня, пользоваться ею стало почти невозможно. Тогда мы разобрали ее и сложили все деревянные и литые части на торосе с левого борта, оставив на судне только куски твердого дерева, которые годились на полозья и другие такие же поделки.

Погода в течение марта, апреля и мая держалась все время хорошая: преобладал слабый восточный ветер или полный штиль, воздух обычно бывал прозрачным. Раза два-три ветер переходил в южный или западный, но такие перемены бывали всегда кратковременными. Вечное безветрие стало в конце концов для нас истинным наказанием, так как еще больше увеличивало уныние; томительное однообразие окружающей обстановки угнетающе действовало на настроение. Немного лучше стало к концу мая, так как некоторое время дул свежий западный ветер. Правда, это был неблагоприятный для нас ветер, но все же он принес некоторые перемены. 8 июня ветер снова перешел в восточный и усилился, превратившись в воскресенье 9-го в штормовой от ВСВ, со скоростью 10,6 м. Попутного ветра такой силы уже давно не было.

Удивительно, как одни только сутки попутного ветра изменили настроение экипажа! Все, кто прежде бродил вяло и безучастно, теперь вдруг проснулись, воспряли духом и стали предприимчивыми. Лица прояснились. Раньше все разговоры сводились к односложным «да» и «нет»; теперь с утра до вечера люди перекидывались шутками и остротами, со всех сторон слышались смех, песни и оживленная болтовня. Настроение поднялось, а вместе с ним крепли надежды на хороший дрейф. На сцену была извлечена карта, и начали строиться не весьма обоснованные предположения. «Если ветер продержится до такого-то дня, то мы к этому дню будем уже там-то и там-то. Ясно, как божий день, что мы будем дома осенью 1896 г.! Стоит лишь посмотреть, насколько мы продвинулись до сегодняшнего дня, а чем дальше будем мы двигаться к западу, тем быстрее будет дрейф…» И так далее… и так далее.

Мороз, в середине марта не превышавший -40 °C, в течение апреля упорно держался между -30 и -25 °C, но в мае сравнительно быстро стал уменьшаться. Примерно в половине мая термометр стал показывать около -14 °C, а в конце мая – всего -6 °C. 3 июня – это до сих пор был самый теплый день – возле судна образовалось большое озеро талой воды, несмотря на то что наивысшая температура в этот день была -2 °C, а небо оставалось пасмурным[389].

5 июня ртуть в термометре первый раз остановилась выше точки нуля: на плюс 0,2 °C. Затем температура в течение нескольких дней снова понизилась до -6 С, но 11-го числа опять поднялась приблизительно до + 2 °C и так далее.

Осадки в течение упомянутого периода выпадали в крайне незначительных количествах: лишь изредка наблюдался небольшой снегопад. Исключение составил четверг, 6 июня. Ветер до этого в течение нескольких дней дул с юга и запада, ночью повернул на северо-запад, а утром в 8 ч задул свежий бриз с севера. Тогда и начался необычайно сильный снегопад.

Полуночное солнце мы увидели первый раз в ночь на 2 апреля.