«Фрам» в полярном море

Тронтхейм под вечер простился со всем экипажем, пожелал достигнуть намеченной цели. Вместе с ним на берег с «Фрама» вышел и секретарь Нансена, г. Оли Кристоферсен, сопровождавший путешественников из Вардё. При прощании Нансен оставил сошедшим с судна обильный запас провизии, так как Кристоферсену и Тронтхейму приходилось ждать «Урании» и на ней возвратиться обратно. Ровно в 12 ч ночи с 23 на 24 июля (4–5 августа) «Фрам» дал отходный свисток и направился к выходу в море».

7 августа пришла, наконец, в Хабарово «Урания». Как я и предполагал, она была задержана льдами, но в конце концов благополучно из них выбралась. 11 августа Кристоферсен и Тронтхейм могли поэтому отправиться на ней домой. В Вардё они прибыли 22-го, претерпев в пути некоторый недостаток в пище. Яхта, которая оставила место своего снаряжения – остров Брён – в начале мая, не была подготовлена для продолжительного путешествия, и последние дни экипаж ее питался главным образом морскими сухарями и водой.

Глава четвертая По Карскому морю

Пуститься в путь мы смогли не сразу после того, как Кристоферсен и Тронтхейм покинули нас. Фарватер был слишком опасен, чтобы рисковать и идти в густом тумане. Едва туман поредел, была спущена моторная лодка. Я намеревался идти на ней перед судном, все время делая промеры.

В полночь отправились. Скотт-Хансен с ручным лотом стоял на носу лодки. Пошли на северо-восток к оконечности Вайгача, как советовал Паландер,[100] потом дальше по проливу, держась вайгачской стороны. Туман иногда сгущался настолько, что мы с трудом различали силуэт следовавшего за нами «Фрама». В свою очередь, и люди на борту «Фрама» тоже не раз теряли из виду нашу лодку. Но пока сохранялась достаточная глубина, мы видели, что судно идет верным курсом, и спокойно продвигались вперед. Вскоре туман немного поредел, зато глубина стала уменьшаться: сперва 9 и 10 м, потом снизилась до 8 м и, наконец, до 7 м. Это было уже чересчур мелко. Повернули назад и дали знак «Фраму» остановиться. Забрав мористее, отыскали более глубокий фарватер, и «Фрам» опять мог идти полным ходом.

Время от времени мотор нашей лодки повторял свои обычные капризы и, наконец, остановился. Пришлось подлить газолина, чтобы снова пустить машину в ход. Как раз в этот момент лодку подкинуло волной, газолин расплескался и вспыхнул. Горящая жидкость разлилась по дну лодки, где и раньше было уже пролито ее немало. В мгновение ока вся корма превратилась в огненное море. Затлелась и моя забрызганная газолином одежда. Я вынужден был перебежать на нос. Положение становилось критическим, тем более что вспыхнул большой, наполненный до краев газолином, бидон. Погасив на себе одежду, я снова бросился на корму, схватил бидон и вылил горящую жидкость в море, причем сильно обжег себе пальцы. В ту же минуту вся поверхность моря вокруг запылала ярким пламенем. Я схватил черпак и принялся из всех сил поливать лодку водой. К счастью, самый сильный огонь удалось быстро погасить. С борта «Фрама» все это представлялось довольно скверной картиной; экипаж стоял наготове с канатами и спасательными кругами.

Скоро мы покинули Югорский Шар. Туман тем временем настолько рассеялся, что можно было разглядеть низкий берег, часть моря впереди нас и плавучий лед вдали. В 4 ч утра (4 августа) миновали Соколий остров и вышли в Карское море, которого так опасались. Теперь должна была решиться наша судьба. Еще до отъезда с родины я не раз говорил, что если нам удастся счастливо пересечь Карское море и миновать мыс Челюскина, – самое трудное будет сделано. Виды на будущее теперь были довольно благоприятны: сверху из бочки видно было, что вдоль всего берега к востоку простирается открытая вода.

Полтора часа спустя подошли к кромке льда. Лед был настолько сплочен, что нечего было и думать сквозь него пробиться. Впрочем, на северо-западе он был значительно реже и на краю неба виднелось синее небо.[101] Пошли поэтому сквозь редкий лед вдоль берега на юго-восток, а в полдень свернули в открытое море; синее небо на востоке и северо-востоке указывало на чистую воду впереди. В 3 ч пополудни лед, однако, снова сплотило, и я счел более благоразумным опять повернуть под берег, в разводье. Конечно, такой плавучий лед можно было форсировать, но он мог и захватить нас; подвергать себя такому риску было преждевременно.

Сигурд Скотт-Хансен, старший лейтенант

На следующее утро (5 августа), идя все время под берегом, достигли устья реки Кары и взяли курс на Ямал. Вскоре показалась эта низменная земля. Но после полудня мы попали в туман и густой лед. Следующий день был не лучше. В конце концов стали на якорь у большой ледяной глыбы, сидевшей на мели у берега Ямала.