«Фрам» в Полярном море

Мы карабкались со льдины на льдину, насколько было возможно, уклоняясь все дальше и дальше на восток, чтобы как-нибудь пройти этот хаос. Под ногами и вокруг нас все время происходили сжатия, и вывертываться было нелегко. Много раз мы думали, что вот наконец прошли – и тут же перед нами открывались еще худшие полыньи и трещины. Порой можно было прийти в отчаяние.

Конца этому, казалось, не будет: куда ни повернись, всюду разверзаются широкие полосы открытой воды; на пасмурном небе во всех направлениях темный, зловещий отблеск воды, будто потрескался весь лед океана. Мы были голодны и смертельно устали, но хотели, прежде чем остановиться на отдых, миновать этот лабиринт. Под конец мы потеряли всякую надежду и в 1 час ночи – после 9-часовой упорной борьбы – решили отдохнуть и закусить.

Удивительное состояние: как бы скверно ни приходилось, стоит забраться в спальный мешок и залечь, предвкушая пищу, как все горести забываются и человек становится счастливым животным, которое ест, пока не насытится и пока в состоянии держать глаза раскрытыми, а иной раз так и засыпает с куском во рту. Блаженное легкомыслие! Но в четыре часа опять пришлось взяться за тот же безнадежный, изнурительный труд, пытаясь пробиться сквозь этот хаос. Последней каплей, переполнившей чашу нашего долготерпения, была погода.

В непроглядном белесом тумане слились все очертания, тени исчезли; не знаешь, куда ставишь ногу, на ровное место или в яму. Увы, такую серую, пасмурную погоду мы видим чаще, чем нужно. Сколько полыней и трещин мы перешли, сколько крутых торосов преодолели, перетаскивая за собой тяжелые нарты, я и не знаю, но их было много. Полыньи тянутся во все стороны, растекаются во всех направлениях, повсюду перед нами чернеет вода или каша из молодого льда.

Но всему на свете приходит конец; настал конец и нашим бедам. После двух с половиной часов невероятно тяжелого труда мы оставили, наконец, позади последнюю полынью. Перед нами расстилалась прекрасная ледяная равнина. В общем мы шли через эту путаницу бесконечных полыней около 12 часов, да перед этим в течение трех часов разыскивали дорогу – итого 15 часов. Мы были измучены и промокли. Трудно и сосчитать, сколько раз мы проваливались в коварный снеговой покров среди ледяных глыб, под которыми скрывалась вода, а вовсе не твердый лед, как можно было думать.

Один раз утром дело чуть было не кончилось печально. Я смело и уверенно шел на лыжах по крепкому, как мне казалось, льду, как вдруг почва ушла у меня из-под ног. На мое счастье, поблизости торчало несколько ледяных глыб, и я выбросился на одну из них, в то время как позади, над снегом, на котором я только что стоял, уже сомкнулась голубая зыбь. Мне пришлось бы, наверное, долго плыть в этой ледяной каше, что было бы совсем не так уж приятно, тем более в одиночестве. А я в это время был один.

Итак, мы наконец выбрались на ледяные равнины. Но, увы, счастье было кратковременным. По темной полосе на облачном небе мы увидали, что впереди нас уже поджидала новая полынья. К 8 часам вечера дошли до нее. Я слишком устал, чтобы идти вдоль полыньи на поиски перехода, тем более что, судя по всем признакам, за ней лежала еще одна. Вдобавок в снежной вьюге нельзя разобрать, где лед, а где вода. Оставалось только отыскать подходящее место для привала.

Это, однако, сделать нелегко. С севера дул сильный ветер, а на плоской равнине, по которой мы только что шли, мудрено было отыскать защищенное от ветра место. Мы осматривали каждую неровность, каждый бугор, мимо которых проходили среди вьюги, но все они были слишком малы. Пришлось удовольствоваться небольшим торосом, который с грехом пополам мог служить прикрытием. Но около него было мало снегу, и нам с большим трудом удалось установить палатку.

В конце концов в ней все же зашумел примус, потянуло аппетитным запахом рыбной запеканки, и два счастливых человеческих создания улеглись в теплом и уютном спальном мешке, от души наслаждаясь своим существованием, если и не вполне довольные своим дневным переходом, то, по крайней мере, утешавшие себя сознанием, что преодолели кое-какие трудности.

Сегодня, пока готовился завтрак, я вышел из палатки и сделал меридиональное наблюдение; которое, к нашей радости, показало, что мы находимся под 82°52' северной широты».

«Воскресенье, 26 мая… По такому неровному льду идти неимоверно трудно. Снег рыхлый: стоит только на минуту снять лыжи, как проваливаешься в него чуть не по пояс, и это случается довольно часто. Прикрепить лыжи к ногам нельзя, потому что то и дело приходится снимать их и помогать собакам тащить сани. Если еще к тому же метет метель, как вчера, то не видишь самых больших торосов и сугробов и натыкаешься на них; свежевыпавший снег все делает одинаково белым, а в результате отражения света от всех выступов теней вообще нет.