Frame Up на 360

Исторически каблук был частью мужской верховой экипировки, затем мужского костюма в равной мере, как и женского, затем он перекочевал в женский гардероб, стал атрибутом сексуальности и превратился в фетиш. Эти смыслы мы постараемся проследить.

Обувь на платформе изначально имела функциональность: как японские гэта, так и греческие котурны позволяли ходить, не запачкав ноги грязью. Каблук тоже имел свою функцию: это была обувь верховых лучников, позволяющая зафиксировать ногу в стремени, чтобы точнее прицелиться. Каблуки впервые появились в персидской кавалерии и пришли в Европу вместе с модой на все персидское примерно в конце XVI века. Тогда сапоги на каблуках казались европейским аристократам верхом щегольства и символом изысканности. Тем более, что ходить в них по не мощеным улицам было, прямо скажем, сильно затруднительно. Так что непрактичность этой обуви стала признаком статуса. В эпоху барокко, как и при Короле Солнце каблуки были достойной частью мужского гардероба. Людовик XIV ввел указ, регламентирующий высоту каблука, никто не смел носить каблуки выше, чем у Его Величества. А чуть позже моду на каблук перехватили дамы и уже к XVII столетию женские туфли имели каблуки столь высокие и тонкие, что ходить дамы могли, лишь опираясь на трость или руку кавалера. В эпоху Просвещения каблуки были подвергнуты критике, как деталь неудобная, не рациональная и не здоровая, а Великая Французская революция и вовсе вернула всех на ровную подошву на добрых 50 лет. XIX век с его викторианскими нравами пропускаем, а вот в ХХ каблук окончательно утвердился в женском гардеробе и стал там и вплоть до дня сегодняшнего остается символом соблазнения.

Высокий каблук меняет осанку. Чтобы удержать равновесие на каблуках, приходится изгибать спину, выпячивая грудь — так и получается та самая фигура, которая раньше подчеркивалась корсетом и кринолином разных форм. «Высокие каблуки пришли на смену теме корсета в дамском Conversation», — писал автор весьма экстравагантного эротического трактата XIX века Уолтер (цит. по В. Стил, 2012, с. 186). «Он хвалил «грациозную походку», вызванную высокими каблуками, в особенности то, что дамам приходилось «выпрямлять ножку». Более того, он и сам «перешел на дамские сапожки… и постепенно увеличил высоту каблуков [до трех дюймов]» (В. Стил, 2012, с. 186). Американский культуролог, директор Музея Института технологии моды в Нью-Йорке Валери Стил отмечает, что фетишистская обувь второй половины XIX века отличалась невероятными каблуками, которые, в том числе, словно дилдо, были приспособлены и для собственно сексуального акта. В. Стил исследовала различные модные фетиши, в том числе и каблуки. Когда мы говорим о фетише, мы попадаем в область культурного и психологического символизма, встречаясь с предметом, который, в силу каких-то причин, обретает сверхъестественную власть над психикой и поведением человека. Фетишизм — одна из давних форм религиозных верований, когда предмет наделяется особенным, сакральным значением. Сегодня этот термин, скорее, применяется в значении сексуальной перверсии, в которой диапазон возбуждающих предметов чрезвычайно широк. Каблук, и, шире, женские туфли — весьма распространенный фетиш.

В. Стил говорит об эротическом воображении, связанном с туфлями, и, прежде всего, это воображение мужское. Высота туфель и их изящный, небольшой размер напрямую связаны с эротическими коннотациями. Образный ряд здесь может быть достаточно широк — от «припасть к ногам» возлюбленной до «возвысить ее». Туфли на высоком каблуке становятся символом агрессии, угрозой. Высокий каблук — шпилька называется также «стилетто», это грозное оружие и атрибут женской власти. Недаром каблук стал частью порно-культуры, неотъемлемым атрибутом образа доминантной женщины, которая «наказывает» мужчин. Эта сексуальная перверсия связана с удивительно двойственным положением женщины в культуре. С одной стороны, она связана с образом женщины как слабой, нежной, покорной, с другой — порождает желание подчиниться, быть побежденным. Эти аспекты эротического воображения раскрывают два феминных режима воображаемого, выделенные французским антропологом Ж. Дюраном. В работе «Антропологические структуры воображаемого» он рассматривает воображаемое как структурированное отношением человека к смерти. Это отношение имеет два источника — психику и культуру. Говоря о ночном, феминном (в противовес маскулинному) воображаемом, Дюран разделяет мистический и драматический режимы — в одном случае речь идет о приближении к смерти как к возлюбленной, об обладании ею, в другом — о страхе поглощения смертью.