Франческа

— Тебе следует забыть об этом, — заявила Сесилия. — Что бы там ни испытывал Поль к Хенрику, это уже не имеет никакого значения. Я как никто знаю — Хенрик не гомосексуал.

— Но, возможно, убийца, — сказала я, придвинувшись совсем близко.

— Прекрати, — сказала Сесилия. — Я серьезно. Прекрати вести себя как сумасшедшая из дурдома.

Я слегка шлепнула ее.

— Ай! — крикнула она и потерла руку. Естественно, она все преувеличивает.

— Когда ты прекратишь меня бить? — спросила Сесилия. — Сколько тебе лет? Ты давно уже не соплячка какая-нибудь.

Я снова ударила ее.

— Проклятье! — воскликнула Сесилия.

— Что такое? — крикнула мама с веранды.

— Она меня бьет! — крикнула Сесилия. — Франческа меня бьет!

Всегда первым делом нажаловаться маме. Сесилия никогда не вырастет. И кто из нас еще соплячка?

— Прекрати, Франческа! — визгливо крикнула мама с веранды. — Немедленно прекрати!

— Это я в шутку! — крикнула я в ответ.

— Все равно — перестань!

— Если ты не прекратишь, она придет сюда и уж точно не обрадуется, — сказала Сесилия.

По-прежнему потирая руку, она кивнула в сторону фляжки и портсигара.

— Ты и правда ведешь себя как сумасшедшая, Франческа.

— Подозреваю, что и ты вела бы себя неидеально, если бы потеряла лучшего друга.

— Я потеряла сестру, — ответила Сесилия и выкинула горящий окурок в озеро.

Что-то кольнуло меня в нос.

— Это твой выбор, — ответила я. — Поскольку ты не веришь мне. Разве не так ведут себя сестры — верят друг другу?

— В прошлый раз я тебе поверила, — сказала Сесилия. — Мы все тебе поверили.

— С точностью до наоборот — вы мне не поверили.

— Я больше не в состоянии это обсуждать, — вздохнула Сесилия. — Честно, сил больше нет, Фран.

Некоторое время мы сидели молча, глядя на воду.

— Ты помнишь соревнование? — спросила я наконец.

— Какое соревнование?

— Кто дольше сможет продержаться под водой.

— Как я могла бы о таком забыть?

— Я просто хотела тебе помочь. Помочь, чтобы ты не всплывала раньше времени.

— Ощущение было немного другое.

— Ты и впрямь подумала, что я хотела утопить тебя?

Сесилия долго сидела молча. Наконец она ответила:

— Не помню, что я подумала. Память у меня не настолько хороша, как твоя.

— Она у тебя работает выборочно, — сказала я.

— К чему ты вообще сейчас об этом вспомнила? Прошло лет десять, не меньше.

— Девять. Почти ровно девять.

— Ну и к чему ты клонишь?

— Я клоню к тому, что и ты иногда скрываешь правду. Ты так и не сказала маме и папе, что понимала — я не хотела тебя утопить. Ты не сказала им, что это была игра.

— Так это была игра? — спросила Сесилия.

Стемнело. Мы с Сесилией пошли обратно к дому.

— Помнишь птичьи яйца? — спросила Сесилия.

— Может, хватит уже на сегодня воспоминаний? — буркнула я.

— А, так только тебе можно вспоминать всякие эпизоды из прошлого?

Я подумала, как все это предсказуемо — что Сесилия вернется домой и начнет напоминать мне обо всяких ужасах. Неужели она забыла, что у меня депрессия? Однажды летом мы нашли у воды крошечные яйца чайки, подумали, что мать их бросила, и забрали с собой. Принесли в мою комнату, чтобы обогревать их и чтоб из них вылупились птенчики. Проблема заключалась в том, что я человек ненадежный. Мне показалось, что я продержала яйца под лампой целую вечность, и мне захотелось заглянуть под скорлупки — происходит ли там что-нибудь… До сих пор помню кровавое месиво. Оно вывалилось мне на покрывало, пятна так до конца и не удалось оттереть.

— Знаешь, что говорят о детях, которые убивают животных? — спросила Сесилия.

— Нет.

— Что у них с головой не в порядке, что они психопаты.

— Я их не убивала, — возразила я. — По крайней мере, не нарочно. Просто хотела, чтобы они поскорее вылупились.

— Ты могла бы сообразить, что они умрут, — прошипела Сесилия. — Что птичьи зародыши умирают, если разрушить скорлупу.

— Так и ты могла бы сообразить! Ты забыла, что ты меня на год старше и что ты тоже была там?

— Но разбила-то их не я, — возразила Сесилия. — Я к ним даже не прикасалась.

49

Закрыв глаза, Чарли ожидала, как ее сейчас вытащат из ее укрытия. И тут раздался звонок мобильного телефона. Неизвестный выскочил из комнаты. Она услышала, как он сбегает вниз по лестнице, а потом… тишина. Сколько времени она пролежала после этого под кроватью? Полчаса? Час? Казалось, прошла целая вечность.

Когда она на дрожащих ногах выбралась из дома и заперлась в машине, то первым делом позвонила Улофу.

— Вы его взяли? — спросила она. — Вы взяли Ивана Хедлунда?

— Нет, мы…

— Вот дьявол!

— Не ругайся, — сказал Улоф. — И дай договорить.

— Не говори мне, черт подери, чего мне делать и чего не делать!

— Мы выехали к нему, но его не оказалось дома.

— Наверное, потому, что вы опоздали, а он тем временем охотится за мной.

— Что?

— Я говорю, что он охотится за мной! — отрезала Чарли и, прежде чем Улоф успел спросить у нее подробности, она закричала, что они должны немедленно найти его — пока еще кто-нибудь не пострадал.