Франческа

Улыбка у него была такая же ослепительная, как у его жены.

— Она осталась на эти выходные в школе, — ответила я.

— Как жаль! — воскликнула Микаэла. — Я так много слышала о вас обеих.

Наверное, лицо у меня невольно перекосилось, потому что она поспешила добавить, что только хорошее.

У меня не было сил идти с ними на экскурсию по дому, но я слышала восторженные возгласы Микаэлы, когда мама показывала им комнаты. Вечер грозил затянуться, и я с благодарностью подумала о Кароле, которая сдержала свое обещание и доставила вино. Я уже осушила два бокала в своей комнате и, учитывая, как основательно мама рассказывала о доме, успела бы выпить еще один.

Мама много раз говорила о том, что все будет очень скромно, но ужин, разумеется, получился роскошный. Вскоре я заметила, что Микаэль и Микаэла, видимо, не знают мою историю, потому что они разговаривали со мной непринужденно и задавали вопросы, словно я — самый обычный нормальный подросток.

Потом внимание сместилось — Микаэль начал рассказывать о своей карьере. Казалось, он читает по бумажке. Я изо всех сил старалась держаться естественно и изображать интерес. «Кем бы я ни стала, — подумала я, глядя, как Микаэль размахивает руками, рассказывая о чем-то, что я давно уже перестала слушать, — как бы ни сложилась моя жизнь, авось я никогда не превращусь в человека, самодовольно пересказывающего свое резюме». Рассказ Микаэлы получился таким же подробным, как и у ее мужа. Она сказала, что по образованию она юрист. Но она желала большего, чем просто придерживаться статей закона. Ей хотелось выйти из узких рамок. Она начала говорить о бизнес-плане, который они составили вместе с Микаэлем. А потом они познакомились с папой, который понял их замысел и профинансировал большую часть их самого свежего проекта.

На этом этапе я совсем отключила слух, потому что мне до смерти надоели папины финансовые проекты и долевое участие — все эти истории успеха нагоняли на меня тоску.

Я задумалась о своей взрослой жизни. Как будет выглядеть мое резюме? Кем я стану?

Что бы я себе ни представляла, все всегда кончалось полным мраком. Я могла вообразить себя с тремя благопристойными детишками и мужем в костюме, семейный ужин, звон бокалов, блеск глаз при свете свечей. И тут же переход: погасшие свечи, тишина, несчастная мать троих детей роется в кухонном шкафу в поисках бутылки, чтобы отпить прямо из горлышка.

Новая картинка: я в потрепанной мансарде в каком-то большом городе, художественное ателье, ужин прямо на полу, в окружении друзей — свободных, глубокомысленных душ. Но тут же сцена поворачивается и показывает изнанку: мужчины, которые лишь видимость, похмелье, задымленные улицы и одиночество.

Я с тоской подумала о вине, ждущем меня в комнате. Когда уже я смогу выйти из-за стола, чтобы это не показалось невежливо?

С мамой происходило что-то не то, рука у нее дрожала, когда она подносила бокал ко рту. Вообще-то она никогда не доминировала в разговорах за ужином, но сегодня она показалась мне еще более тихой, чем обычно. Я начала невольно жалеть ее. Папа, который так часто говорил, что гордится мамой, как всегда, не позаботился о том, чтобы включить ее в разговор. Он смеялся и обсуждал дела с молодой парой, словно в комнате были только они втроем.

— Франческа!

Я подняла глаза.

Мама бросила на меня встревоженный взгляд.

— Простите, — сказала я, хотя и не знала, что я сделала не так.

— Ну так ответь, — сказала мама.

— На что?

— Мне просто интересно, какие у тебя планы после окончания школы, — сказала Микаэла, возя еду по тарелке, как делают аноректики.

У меня было предостаточно таких одноклассниц в Адамсберге, чтобы я сразу узнала симптомы.

Я ответила, что пока до конца не решила, но выбираю между профессией врача или юриста — но меня вдохновляют многие вещи, я так пылаю от нетерпения, что, кажется, вот-вот сгорю. На что Микаэла рассмеялась и сказала, что совсем сгорать мне точно не надо, ибо если мир в чем-то и нуждается, так это в толковых врачах и юристах.

Папа посмотрел на меня напряженным взглядом. Он прекрасно понимал, что я придуриваюсь и в любой момент могу разрушить ту прекрасную картину, которую сама же и создала.

— Если ты все же выберешь пойти на юриста, — продолжала Микаэла, — то кем потом собираешься стать? Адвокатом?

Я ответила, что именно так и задумано.

— А если ты станешь врачом, — сказал Микаэль, — какая медицинская специализация тебя особенно привлекает?

— Я мечтаю стать кардиологом, — выпалила я (откуда я все это взяла?). — Меня всегда интересовало сердце. Кстати, вы знали, что человеческое сердце очень похоже на свиное?

Папа рассмеялся и сказал, что где-то об этом слышал.

Микаэла начала рассказывать о неудачной трансплантации сердца у своей подруги. Поначалу все шла хорошо, но потом… Она сделала слишком долгую артистическую паузу, прежде чем рассказать о трагической развязке.

Когда все поели, я больше не могла изображать нормальную молодую женщину. Я извинилась и сказала, что у меня есть кое-какие дела.

— Оставь, — сказала мама, когда я взяла свою тарелку.