Франческа откинулась на спину и сквозь пелену тумана смогла рассмотреть мальчика, который стоял на трупе обезглавленного зверя с секирой на плече. Франческа приподнялась на локтях, тряся головой как оглушенный сенбернар. Она увидел у себя на подоле отвратительную козлиную башку и с брезгливостью отпнула её подальше.
– Он мертв? – спросила Франческа на всякий случая, отряхивая свое платье от крови и пыли.
– Думаю, да, – отозвался Микола расцветая в улыбке. – Черт бы тебя побрал, Франческа, ты спасла мне жизнь.
– Да ладно. Ты уверен, что он мертв?
– А каким еще ему быть без башки?
– Ну не знаю. Я…– Франческа тут замолкла, ощутив, что кто-то вцепился в её лодыжку.
– Топор, – тут же потребовала она.
Микола швырнул девочке секиру. Франческа поймала её за отполированную рукоять и с силой опустила лезвие вниз, в то место, где голова коловротской старухи переходила в шею. Её снова обдало фонтаном крови.
– Ну вот, теперь точно все мертвы, – сказала Франческа удовлетворительно.
Прежде, чем искать дорогу домой, Микола и Франческа забросили отрубленные головы в огромный чан, из которого вился белый пар. Этот котел они с трудом передвинули в печь, а потом еще долго сидели в обнимку, подбрасывая в огонь поленьев и глядя на языки пламени.
Спустя два дня им удалось выйти из леса. Они обменялись адресами и телефонами и обещали не забывать друг друга до самой старости.
Еще через два дня Франческа написала подруге следующее письмо:
«
Конец.
Франческа, крылатый демон и другие
Франческе Микугаве, внучке японского эмигранта, поселившегося в Челябинской области, было всего девять лет, но она уже умела брать сложные интегралы и принимала активное участие в дебатах «Ньютон против Лейбница». Брать сложные интегралы Франческа научилась потому, что во дворе и в школе у неё не было подруг. И вот вместо того, чтобы играть в куклы и прятки Франческа стаскивала из папиной библиотеки книжки по теоретической физике, немецкой идеологии и еще кучу разных других книжек, от которых у остальных девочек лопнули бы мозги.
Дети не хотели играть с Франческой потому, что у неё под платьишком выпирал круглый живот. Об этом уродстве ходили разные слушки и, чтобы как-то отстоять свою честь и достоинство, Франческе приходилось колотить тех детей, которые насмехались над ней в открытую. Девочка долго думала по поводу своего живота и скоро пришла к выводу, что просто родилась такой уродиной и жить ей теперь так одной до самой старости. В самом деле, никого уродства у Франчески не было. Просто гормоны роста в её организме играли в веселую чехарду, которая кончается тогда, когда у девочек начинается взрослая жизнь.
Франческа ничего такого не знала. Она жила в небольшом микрорайоне с красными пятиэтажками, окруженном со всех сторон дремучим лесом, и потому была крайне чувствительна к общественному мнению. А общественное мнение кусало её со всех сторон. Правда, если идти через лес пять километров по узкой тропе, а потом махнуть через железнодорожный мост, то можно дойти до другого микрорайона. И возможно там, думала с надеждой Франческа, про неё никто не знает и когда-нибудь ей удастся начать новую жизнь.