Франкенштейн. Мертвая армия (СИ)

Элин была очень плоха. Ее кисти и стопы были синими — похоже, их перетянули веревками на несколько часов. Голова ее была вся в запекшейся крови. Виктор прощупал череп девушки и обнаружил как минимум один открытый перелом теменной кости. Не факт, что таких переломов не было несколько. Это означало еще и наличие внутричерепных гематом. Виктор громким русским матом высказал все, что он думал об Игнате, заботливо накрыл Лену одеялом и отправился искать бородатого на улицу.

Предметник сидел на корточках и обшаривал второй труп лучника. Судя по тому, что первый труп уже шустро обгладывали собаки, с его обыском было покончено. Никто из псов не делал даже попытки напасть на рыжего бородача. Похоже, он командовал животными-зомби куда удачнее, чем сам Ларсен.

— Эй ты, встань! — скомандовал Виктор, направив дробовик на Игната.

— Убери пушку, — ответил Нефедов, даже не думая обернуться. — Если выстрелишь — попадешь в себя. А мне ты еще пригодишься.

— У нее перелом черепа.

— Я в курсе.

— Ее нужно в больницу везти. Трепанацию делать. И не факт, что довезем.

— Не довезем точно, — согласился Нефедов. — Умрет. Поэтому делай то, я тебе сказал, парень, и все будет путем. Иди в дом, не мерзни. Я сейчас приду.

— Она может умереть...

— Еще как может! — рявкнул Игнат, наконец обернувшись. — Какого хрена ты здесь делаешь? Я же сказал — не спускать с нее глаз, докторишка! А ну-ка марш отсюда!

Виктор хотел возразить, но язык его онемел. Он повернулся и пошел в дом.

Только теперь он осознал, что рыжий бородач не был простым предметником. От него исходила такая сила, что Вик чувствовал себя по сравнению с Игнатом просто букашкой.

Нефедов вернулся через пять минут. Стащил полушубок, повесил его на гвоздь, подкинул пару поленьев в печку и уселся за стол.

— Выпить есть? — спросил он.

— Спиртного нет, ни капли. Не употребляю совсем, уже много лет.

— Сволочи вы все, — сказал Нефедов. — Знаешь, сколько я сегодня пробегал с этой девочкой на руках? Ты хоть представляешь, сколько она весит?

— Не меньше шестидесяти.

— Хуже. Почти семьдесят кэгэ. При этом никакого жира — сплошные мышцы и кости. Полтора мешка картошки — сперва две версты по лесу, потом километр по твоему сырому снегу, по яйца глубиной. С этой мадам на руках. В ней метр восемьдесят роста, и накачана она как конькобежка. Чертовы исландцы... Я двужильный, конечно, но не настолько же. Вмажем? Спирт для протирки и инъекций точно должен быть, а?

— Сказал же, что не пью. Есть салфетки: тридцать процентов спирта, зеленый анилиновый краситель и какая-то метиловая добавка, чтобы алкоголики дохли сразу. Это же Норвегия, чего ты хочешь? Полки с пивом перекрывают в шесть вечера. А в выходные — в четыре пополудни. В обычных магазинах крепкий алкоголь не продается никогда, здесь тебе не Россия. Ты еще в Финляндию сгоняй. Там тебе вежливо покажут жирный волосатый рыжий кукиш с самого утра и продадут пиво крепостью в три с половиной градуса, когда стемнеет. А если закуришь публично — на первый раз предупреждение, во второй — в камеру на сутки. В третий — на десять суток. Далее по нарастающей.

— Тьфу! — Игнат, не стесняясь, плюнул на пол. — Как в тюрьме, ей-ей! Ты не сидел, паря?

— Не сидел, бог миловал. Служил и воевал. А проблемы с алкоголем решить просто — особенно здесь, в Скандинавии. Не пей, не кури — очень способствует здоровью и всему прочему.

— Чай-то хоть есть? — прохрипел Игнат.

— Пятнадцать сортов.

— Не надо пятнадцать. Нормальный черный есть?

— Конечно. Терпеть не могу ни зеленый, ни красный, ни белый.

— Слава богу. Завари покрепче.

— Так точно, командир! Хорошо, что кофе не попросил. Его я тоже не пью...

* * *

У Игната был гнусный характер. Он относился с людям с явным презрением, был брюзгой и мизантропом. Однако для Виктора он был настоящим сокровищем, потому что любил поучать и в процессе этого охотно делился ценной информацией.

— Значит, Фоссен был твоим учителем? — спросил Нефедов.

— Был...

— Знаю, знаю. Старину Фоссена убил Карл Штольц, редкостная гнида. Чемпион Европы по стрельбе из лука. Кстати, Штольца прихлопнули в Дрездене неделю назад, так что можешь не искать его, не мстить. А за всем этим стоит Лотар Эйзентрегер.

— Я догадываюсь...

— Ни черта ты не догадываешься! Тебе сказал об этом прямым текстом Эрвин Норденг! Тебе вообще много о чем сказали, но ты, друг мой, склонен пропускать слова мимо ушей. Плохая привычка — она способствует резкому укорочению жизни. Что рассказал тебе Фоссен?

— Он много о чем говорил.

— Давай по делу, а? — Игнат отхлебнул из кружки крепчайшего чая. — Фоссен должен был сказать тебе о том, что среди владельцев предметов есть несколько разновидностей. Было такое?

— Не сказал, не успел. Написал мне об этом в записной книжке, я получил ее после его смерти.

— И какие разновидности предметников там были названы?

— Странники, хранители, охотники. Возможно, там был еще кто-то.

— Дубина! И к кому относишься ты?

— Думаю, к хранителям. У меня есть шелкопряд, и я не должен отдавать его никому.