Франкенштейн: Мёртвый город

Перевод: Валерий Ледовской ([email protected])

Редактор: Анна Михайлова (http://protext.su)

Франкенштейн Дина Кунца

Мёртвый город

Dean Koontz’s Frankenstein

The Dead Town

Памяти Гилберта К. Честертона,

который представлял мудрость и тяжёлые истины

в наиболее привлекательной упаковке, изменяя

бесчисленные жизни с добротой и улыбкой

Люди могут никогда и не заметить что-то достаточно большое. Так сложно увидеть мир, в котором мы живём.

Г.К. Честертон

Глава 1

С осоловелыми глазами, запуганный, Уоррен Снайдер занимал кресло в своей гостиной. Он сидел устойчиво, прямо, руки лежали на коленях. Временами правая его рука тряслась. Рот был слегка приоткрыт, а нижняя губа дрожала почти постоянно.

На левом его виске виднелся серебристый шарик. Такой же сферический и такой же гладкий, похожий на головку от английской булавки, он выглядел как серьга, находящаяся в неправильном месте.

Шарик был на самом деле напичкан электроникой, наносхемами, и был, скорее, похож на головку гвоздя, видимой частью зонда толщиной с иголку, которым выстрелили в его мозг из устройства, похожего на пистолет. Мгновенное химическое прижигание и предотвращение кровотечения.

Уоррен ничего не сказал. Ему приказали сохранять тишину, и он утратил энергию для неповиновения. За исключением непроизвольно подергивающихся пальцев и дрожи, он не двигался, даже не менял позу в кресле, потому что ему сказали не шевелиться.

Он переводил пристальный взгляд налево и направо, между двумя точками интереса: его жёнами.

С серебряным шариком на левом виске и глазами, стеклянными, как у накурившегося метом наркомана, Джуди Снайдер сидела на диване, сдвинув колени, на которых спокойно лежали руки. Она не дёргалась и не дрожала, как её муж. Казалось, она не ощущала страха, возможно, потому что зонд повредил её мозг не так, как было запланировано.

Другая Джуди стояла у одного из окон гостиной с видом на улицу, то изучая снежную ночь, то рассматривая с презрением своих двух пленников. Такие, как они, были лишними в этом мире. Скоро этих двоих уведут как пару овец для того, чтобы сдать на переработку. Однажды, когда последний человек будет истреблён, мир будет настолько близок к тому, чтобы называться раем, как никогда раньше не был и не мог быть.

Эта Джуди не была клоном сидевшей на диване, она не была ничем иным, как всего лишь отвратительной машиной, сделанная из мяса, чем и являлись все эти люди. Она была сконструирована для того, чтобы заменить настоящую Джуди, но эта иллюзия распадётся, если её внутреннее устройство и природа тела будут исследованы врачом. Она была создана за пару месяцев, запрограммирована и «извлечена на свет» во взрослом виде, в Улье, глубоко под землёй, и в ней не было другого дао[1], кроме её программы, не было иллюзии свободы воли, не было обязательств перед какой-либо высшей силой, кроме как Виктор Лебен, настоящая фамилия которого была Франкенштейн, и у неё не было другой жизни после этой, к которой она должна была стремиться.

Через разведённые занавески она наблюдала за высоким мужчиной, который шёл по снегу, покрывшему улицу, его руки были в карманах куртки, лицо обращено в небо, как будто он наслаждался погодой. Он подошёл к дому по пешеходной дорожке, игриво подкидывая ногами небольшие облака снега. Джуди не видела его лица, но предполагала, что это Эндрю Снайдер, девятнадцатилетний сын из этой семьи. Родители ждали его возвращения с работы к этому времени.

Она отпустила занавески, которые вернулись на место, и вышла из гостиной в прихожую. Услышав шаги Эндрю на крыльце, она открыла дверь.

– Энди, – сказала она. – Я так волновалась.

Скинув свои ботинки, чтобы оставить их на крыльце, Эндрю улыбнулся и покачал головой.

– Ты слишком сильно беспокоишься, мам. Я не поздно.

– Да, не поздно, но ночью в городе происходят ужасные вещи.

– Какие ужасные вещи?

Когда Эндрю зашёл в прихожую в носках, репликант[2] Джуди закрыла дверь, повернулась к нему и начала расстёгивать его куртку. В лучшей имитации материнской заботы, которую могла сыграть, она сказала:

– В такую погоду ты поймаешь свою смерть.

Разматывая шарф с шеи, он снова спросил:

– Какие ужасные вещи? – Он нахмурился в смятении и раздражении, так как эта суета с его курткой была не в её характере.

Расстегнув пуговицы, она провела его до дверного проёма, закрывая от него происходящее даже в области периферийного зрения.

– Все эти убийства, – сказала она. – Это ужасно.

До сих пор не подозревая о её намерениях, Эндрю сказал:

– Убийства? Какие убийства?

Пока он говорил, его репликант незаметно выскользнул из комнаты, прямо перед ним, и сразу же нажал на спусковой крючок, прижав дуло мозго-зондирующего пистолета к левому виску Эндрю.

Лицо молодого человека исказилось от боли, но всего на мгновение. Затем его глаза раскрылись в ужасе, несмотря на то, что лицо расслабилось в выражении, которое лучше описать как лицо человека, находящегося в коме.