Франкенштейн

Мы прибыли в Лондон в начале октября, но сейчас стоял февраль. Поэтому было решено, что мы отправимся на север в конце следующего месяца. Вместо того чтобы проследовать прямо в Эдинбург, мы решили по пути посетить Виндзор, Оксфорд, Мэтлок и Камберлендские озера – с таким расчетом, чтобы прибыть в Перт в конце июля. Я тщательно упаковал химические приборы, оборудование и собранные материалы, надеясь завершить работу в одном из уединенных селений на плоскогорьях Хайленда.

Покинув Лондон 27 марта, мы провели несколько дней в Виндзоре, прогуливаясь по прекрасному лесу. Для нас, жителей горной страны, природа этих мест казалась на редкость непривычной: рощи могучих дубов, влажные низины, заросшие орешником, стада величавых оленей – все было нам в диковинку.

Из Виндзора мы направились в Оксфорд. При въезде в город невольно приходят на ум события, происходившие в нем более полутора столетий назад. Здесь Карл I[39] собирал свои силы, так как Оксфорд оставался верен своему королю, когда вся страна отшатнулась от него и встала под знамена свободы. Здесь витал дух прошлого, и мы с наслаждением отыскивали следы пребывания короля, королевы и их сподвижников. Но и без того город настолько красив, что не может не вызывать восхищения. Здания колледжей дышат стариной и невероятно живописны; улицы великолепны, а часть Темзы, текущая близ города по восхитительным зеленым лугам и по традиции называемая здесь Айзис, широко и спокойно несет свои воды, в которых отражается ансамбль башен, шпилей и куполов, окруженный вековыми вязами.

Я наслаждался этой мирной картиной, но мою радость поминутно омрачали воспоминания и мысли о будущем. Я был создан для мирного счастья. И хотя иногда меня охватывала грусть, созерцание красот природы или прекрасных творений человеческого гения всегда находило отклик в моем сердце и укрепляло мой дух. Теперь я походил на дерево, в которое ударила молния. Все во мне было выжжено, я представлял собой жалкое подобие человека – зрелище, невыносимое в первую очередь для меня самого.

Мы провели довольно много времени в Оксфорде, желая посетить каждый уголок города и блуждая по его окрестностям. Наши экскурсии часто затягивались из-за все новых достопримечательностей, открываемых нами. Мы посетили могилу славного Хемлдена и поле боя, на котором пал этот герой. На миг моя душа вырвалась из оков унизительного страха, чтобы проникнуться мыслями о свободе и самопожертвовании. Я стряхнул свои цепи и огляделся вокруг, но ржавое железо уже разъело мою душу, и я снова погрузился в прежние переживания.

Не без сожаления мы покинули Оксфорд и направились в Мэтлок – к следующей цели нашего путешествия. Окрестности этого селения напоминают швейцарские пейзажи, но как бы в уменьшенном масштабе – здешним зеленым холмам недостает высоты, чтобы увенчать себя снежными коронами наподобие Альп. Мы посетили удивительную местную пещеру и небольшие музеи естественной истории, где образцы расположены по тому же принципу, что и в собраниях Серво и Шамони. Но стоило Анри произнести вслух название этого городка, близ которого произошла моя встреча с монстром, как меня начало лихорадить. Я стал торопить друга покинуть Мэтлок, словно и с ним у меня было связано ужасное воспоминание.

Из Дерби мы двинулись дальше на север и провели два месяца в Камберленде и Вестморленде. Там я чувствовал себя почти так же, как в горах Швейцарии. Даже летом здесь сохранялись участки снега на северных склонах гор, повсюду встречались озера, бурные реки – все это было мне привычно и дорого. Здесь мы также обзавелись некоторыми знакомствами. Анри буквально блистал в кругу людей талантливых и влиятельных, обнаруживая в себе все новые возможности и способности. «Я мог бы провести здесь целую жизнь, – не раз говорил он мне. – Среди этих гор я бы ни на минуту не пожалел о Швейцарии и немецких поэтах».

После посещения озер Камберленда и Вестморленда подошел срок встречи с нашим шотландским другом. Мы покинули новых знакомых и продолжили свое путешествие. Меня это не огорчило – ведь я до сих пор не взялся за дело, и демон мог решить, что я пренебрег своим обещанием. Это было чревато ударом по моим близким. Возможно, он даже остался в Швейцарии ради этого.

Основания думать так у меня были – за все эти месяцы чудовище ни разу не дало знать о себе. А ведь это должно было обязательно случиться, если бы оно добралось до Англии. Эта мысль преследовала меня даже в часы отдыха и покоя. Я ждал писем из дома с лихорадочным нетерпением. Если они запаздывали, я рисовал себе кошмарные картины и терзался; когда же они прибывали, я медлил, не решаясь их распечатать, словно там заключался приговор, решавший мою судьбу.

Но временами мне чудилось, что монстр здесь, совсем рядом, и в ответ на мою медлительность замышляет убийство моего друга и спутника. Тогда я ни на мгновение не покидал Анри и следовал за ним повсюду как тень, надеясь в решающий момент защитить его от ярости чудовища. Одним словом, я чувствовал и вел себя как человек, совершивший тяжкое преступление.