Франкфурт 939

– Он пригодится в конце, а сейчас нужно как-то обхитрить Клыка и его выродков. Ты же вор, есть идеи, как стянуть у них сапог с ноги?

– Ни единой. Они все там?

– Без понятия. Но кто-то там точно… Ух ты, у них гости. Смотри.

Из-за домов со стороны рыбацкого квартала вышли трое стражников. Спустились в затопленный квартал и постучали в дверь Клыка. Открыл Хорёк – самый противный и паскудный из шайки. Запустил их внутрь.

– Это они? – поинтересовалась Гайя.

– Да, – вздохнув, ответил Брун.

– В чём дело? Нервничаешь? Расслабься, днём не станут ничего делать.

– Сам знаю.

– Чего тогда вздыхаешь? А-а-а. Знаком с одним из них, да? Военный дружок?

– Отстань.

– Ты же понимаешь, что Клык их убьёт?

– И что?

– Как ты там говорил: На войне дружба настоящая, там не до мелочных обид. Грудь подставишь, чтобы спину друга защитить, – припомнила Гайя, изображая дубовый голос Бруна. – Неужто не хочешь спасти приятеля?

– Нет, – выдавил он со злостью. Ох и любит она надавить на больную мозоль, и потеребить, и растереть до крови.

– Грустить не будешь?

– Помолюсь потом. И заодно за Манфреда. Как пить дать, сегодня окочурится.

– Чё ты несешь?

– А ты не знала? Манфред в городе.

– Врёшь!

– И я бы не поверил, кабы своими глазами не увидел его перед Зигфридом. Этот кретин ещё и сам припёрся.

– ОН к вам пришёл? – удивилась и рассердилась Гайя. – Зачем?

– А зачем люди ходят к ворам? Чтобы что-то для них украли.

– Ему последние мозги отбили что ли? Вы его убьёте?

– Мы? Нет. Его убьют Железные. Зигфрид назвал цену – отчистить от ублюдков канализацию. Манфред, тупица, согласился и пошёл туда один.

– Это же Манфред, он живучий, зараза, – прошипела она и поползла назад от края.

– Ты куда?

– Убью козла.

Глава 14

Тео узнал его, это лицо сложно забыть. Призадумался. А-а, неважно. Рукой – той, что в перчатке – держит за волосы. Отпустил. Голова, словно кузнецкий молот, с грохотом ударилась о доски. В отрубе. Сладко спит на полу. Они его так и застали. Чем же его треснули?

Эд разошёлся, уже мораль читает. Собрал всех работяг в толпу (жуликов по углам развёл) и рассуждает о том, как же нехорошо драться и бить чужую мебель, а сам по их реакции оценивает, с кого сколько стрясти. Глупо завышать, а потом скидывать. Те, кто больше заплатил, бухтеть начнут, а им бы всё по-быстрому закончить. Томас вот-вот вернётся. Его сразу отправили за Бернардом. Уже и разняли всех, и успокоили, а он всё где-то шляется. Во Франкфурте каждая шавка знает начальника стражи в лицо. Отыскать его дело плёвое, но Томас и тут лажает.

И чего Эд в нём нашёл? Тео пытался разглядеть в нём хоть что-то путное. Не разглядел. Бездарь, каких мало. За что в жизни не брался, всюду дал маху. Но, справедливости ради, парень на побегушках всё же нужен, а выбирать пока что не из кого.

– Итак, – подытожил Эд, – сломанный стол, две скамьи, три стула. Разбитой посуды не счесть. Почём сейчас столы? – спросил и призадумался.

– По тридцать восемь, – подсказал хозяин таверны, стоя у Эда за спиной.

– Чего-о? Это новый. Твоему-то, трухлявому, уже сотня лет.

– И ещё бы столько же простоял, но теперь нужно чем-то менять, – усердствует жадный старик. Похоже, ещё не понял, что ни черта из этих денег не получит.

– Блядь, такое же старьё где-нибудь купишь, – отрезал Эд. – Уценим его втрое. Тринадцать за стол, двенадцать за две скамьи и столько же за стулья, а за посуду… ну, пусть всё вместе будет сорок, чтоб вам удобнее. Вас восемь – с каждого по пять. Давайте, давайте, не жмёмся. Пять пфеннигов в кувшин и свободны. Ты куда руки тянешь? – гаркнул он на жулика, который тоже совал деньги. – Встань, где велено, и жди. С вами отдельно побеседуем. Ну всё, честный люд, на выход. И больше не буяньте. В следующий раз кого поймаю, кину за решётку.

Трудяги в спешке скрылись. Эд повернулся к жулью и широко улыбнулся, будто в женский монастырь пробрался.

– Чего ты, сука, мне опять свои пять пфеннигов тянешь? Всё вытряхивай. Вы тоже, – это он остальным.

– Нечестно! – завопил кто-то.

– Нечестно? А ты их честным трудом заработал? Или деньги в кувшин, или сами в клетку – выбирайте, уроды.

Он бы поаккуратней со словами. Тут только двое настоящих стражников, и вся их власть зиждется лишь на том, что никто из мелких жуликов не хочет влипать в крупные неприятности, но если довести – кто знает, что они сдуру выкинут. А впрочем, если с ними любезничать, совсем страх потеряют. Такие кретины не видят разницы между учтивостью и слабостью. Нет, с ними нужно пожёстче.

– То-то же. А теперь из сапог и штанов. Из задницы можно не доставать, себе оставьте. Ну вот, – Эд потряс кувшин, почти полный. Приятный звон. – Пошли вон.