Франклин Делано Рузвельт

О жизни Рузвельта с 1924 по 1928 гг. имеется немного сведений. За это время произошло меньше событий, чем в любой другой четырехлетний период и, таким образом, в ретроспективе, это время, кажется, пролетело чрезвычайно быстро, хотя, вполне может быть, что сами эти годы, как тогда казалось, тянулись медленно. Словом сказать, в его жизни того времени было четыре основных момента. Первое место отводилось попыткам, в высшей степени утопическим, вернуть полную подвижность ногам. С этой целью зимнее время (а иногда и другие времена года) он проводил, большей частью, на обветшалом курорте Уорм — Спрингс, на западе штата Джорджия, который он открыл для себя в 1924 году. Уорм — Спрингс, расположенный примерно в восьмидесяти милях к югу от Атланты, рядом с границей штата Алабама, поспешно заменил долгие морские путешествия в субтропических водах Флориды, которые составляли его прежнюю привычку.

В то же время Рузвельт от случая к случаю наведывался в Нью — Йорк для поддержания деловой активности предприятия. Его фирма по страхованию поручительских обязательств Fidelity and Deposit держалась на плаву, главным образом, благодаря умелому использованию связей, установленных во времена бурной политической деятельности, которые были важны для специфики страхового дела. Он также не смог избежать искушения того десятилетия и принял участие в нескольких крайне рискованных и рассчитанных на быструю наживу предприятиях, причем некоторые из них были связаны с основанием компаний, создающих новую продукцию весьма сомнительного характера. Большинство потерпели крах, очевидно, тем самым сократив прибыль, полученную от Fidelity and Deposit, что ярко иллюстрирует выводимый логически общий принцип, что существует едва ли не обратная связь — если бы не теория Джона Мейнарда Кейнса — между теми, кто способствует эффективности национальной экономики и теми, кого интересует личная выгода.

Третьим аспектом этих лет является тот факт, что Элеонора создала для себя жизнь, все более независимую от Франклина, однако в какой-то степени посвященную его интересам в том смысле, что она неустанно работала на Демократическую партию в штате Нью — Йорк. Она также взяла на себя ответственность за поддержание политических контактов ФДР, заявляла об их позиции, а также приглашала наиболее популярных деятелей к супругу в Уорм — Спрингс. Элеонора собрала вокруг себя обширную группу женщин, дух товарищества которых запечатлен на фотографии того времени. Названный в честь ее любимого, но непутевого отца, ее второй выживший сын Эллиот (который унаследовал, по крайней мере, некоторые из плохих привычек Эллиота — старшего, а по сему не может всецело являться благонадежным свидетелем тех событий, несмотря на теплые отношения с матерью), тем не менее, характеризуя эту группу, заявляет, что Элеонора «была вынуждена объединиться с разочарованными подругами по несчастью — женщинами, которые, как и она сама, не смогли найти общий язык с противоположным полом». Однако самые близкие отношения Элеоноры такого характера, с журналисткой Лореной Хикок, которая брала у нее интервью во время предвыборной кампании в президенты 1932 года и которая с тех пор стала ее неразлучным спутником, начались не раньше этого года.

Сара Рузвельт не была в восторге от этой толпы дамочек, но Франклин не выказывал недовольства, а наоборот, поощрял строительство коттеджа Вал — Килл на территории поместья его матери в Гайд — Парке. Коттедж находился на расстоянии двух миль от главного дома, недалеко от старой почтовой дороги на Олбани. Там, в непретенциозной, но уютной обстановке Элеонора создала свой собственный двор. Одна из придворных, Нэнси Кук, деятельная леди в мужском костюме и с коротко подстриженными кудрявыми волосами, но с большим эстетическим вкусом, чем у Элеоноры, основала при коттедже, удачно воссоздавая предметы мебели ранней Америки, преуспевающее производство. Шаг за шагом оно стало приносить больше прибылей, чем безрассудные по своей смелости предприятия Франклина.