Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)

Внешняя политика США, в частности, формировалась, по свидетельству Рассела Батерста, дипломатией двух видов: одна дипломатия ориентировалась на кратковременную выгоду и манипуляции, соотношение сил и сферу интересов, компромиссы и приспосабливание, маргинальный выбор и ограниченные цели; другая, почти антидипломатия, — на глобальное единство и коллективную безопасность, демократические принципы и моральный подъем, мирные перемены и неприятие агрессии. На формирование внешней политики влияла также организационная сторона дела: самостоятельность в принятии решений Государственного департамента и Пентагона; их собственные способы связи с президентом; отсутствие в Белом доме штата сотрудников, способных координировать дипломатию и военные усилия; отсутствие в конгрессе связи между законодателями, курирующими военную, внешнюю и внутреннюю политику, да и тенденция в целом к дроблению политики в Вашингтоне. Все это подкрепляло присущую президенту склонность к рассредоточению властных полномочий.

Подобного рода дуализм демонстрируют все великие державы, все мировые лидеры. Все зависит от сочетания его компонентов. При всем своем беспощадном прагматизме Сталин настолько зациклен на решении долгосрочных или по крайней мере среднесрочных задач обеспечения послевоенной безопасности СССР, что даже в самые тяжелые дни после нападения Гитлера воздерживался от компромиссов, связанных с безопасностью государства. Подобно Рузвельту, он блестящий тактик, актер и даже притворщик. Как и президент, он великолепно чувствовал и использовал фактор времени, мастерски применял искусство «дозировки» — определения меры давления в политическом торге, времени выжидания и наблюдения, так же как времени быстрого удара. Как Рузвельт, не знал себе равных в использовании противоречий между своими соперниками. Но Сталин в гораздо большей степени, чем Рузвельт, увязывал решения военного времени с долговременной стратегией безопасности, которой следовал с железной решимостью. Продолжение его достоинств — многочисленные недостатки. Беспокойный, подозрительный и ориентированный на ограниченные цели, Сталин поглощен старомодной и жестокой «реальной политикой», никогда не мог повлиять на массовое сознание и формирование идеалов так, как это было доступно Ленину, Ганди и даже Рузвельту.

Как крупный стратег, Черчилль требует особого изучения. Следуя своим собственным канонам чести и ответственности, он воплощал собой дипломатическую и военную традицию, которая толкала Великобританию прибегать ради защиты своих маленьких островов от колосса континентальной Европы ко всей черной магии дипломатии, порицавшейся Халлом и другими вильсонистами. Премьер и в самом деле представлял собой аристократа партии вигов XVIII столетия, как считал в годы войны Гаролд Ласки. Как аристократ, Черчилль не был лишен тем не менее сострадания к обездоленным, но и обнаруживал свойственное вигам фатальное непонимание мятежных сил, вырвавшихся наружу в результате революций в России, Китае и других странах. По сравнению с мировосприятием Рузвельта Черчилль отличался дальновидностью, однако ограниченного свойства. Он ощущал связь между стратегией военного времени и соотношением сил в Европе после войны, но не мог представить себе подъем массового антиколониального движения народов Азии и Африки. Подобно Рузвельту, премьер — прагматик и импровизатор в большой стратегии, но ему недоставало всеобъемлющих принципов, которые давали Рузвельту, как минимум, общее направление и фокус для каждодневных решений. Сам Черчилль, как он однажды с восхищением характеризовал Ллойд Джорджа, «производил обзор проблем каждого утра с видением, не отягощенным предвзятыми мнениями, прежними заявлениями, разочарованиями или неудачами». В калейдоскопе военного времени, состоявшем из переменчивых ценностей и поразительных событий, его стратегия больше исходила из интуиции и чутья, чем из долговременных задач и поставленных целей. Одаренный многосторонними интересами, щедрый на новые идеи и энергичный, он нуждался в способности к последовательному руководству, широком взгляде, чувстве пропорции и деловитости, которое отличает крупного стратега. Его стратегия целиком ориентировалась на интересы Запада. Рузвельт, по крайней мере, учитывал наличие в миллиарде азиатов потенциальной взрывной энергии, особенно когда эта энергия высвобождалась и концентрировалась под воздействием призывов к свободе, которые антифашистские лидеры обращали ко всему миру.

Так, во всяком случае, можно оценивать президента в конце 1944 года, и, поскольку Рузвельт не пережил войну, ему не представилось возможностей, которыми располагали Черчилль и даже Сталин в последующие годы, чтобы оправдаться. Но Рузвельт, подобно Черчиллю, доказывал бы, что все долгосрочные планы смертных подвержены капризам случая или конфликта, что суммарно события контролируют стратегию. А в уходящие дни 1944 года затишье на Западном фронте прервано неожиданным драматичным поворотом событий.

РОЖДЕСТВО 1944 ГОДА