Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)

Порадовавшись, что Черчилль явно поддерживает план открытия второго фронта посредством десанта через пролив, президент обратился к щекотливому делу — посвятить Кремль в проблемы и возможности реализации плана. К сожалению, писал он Сталину, слишком большие пространства мешают нам встречаться. Рузвельт выражал надежду, что следующим летом они проведут несколько дней вместе, рядом с общей границей двух стран у Аляски, но до этого, он надеется, Сталин пришлет Молотова, чтобы обсудить «крайне важное военное предложение, касающееся использования наших вооруженных сил таким образом, чтобы облегчить положение на вашем критическом Западном фронте».

Неделей позже Сталин ответил, что пошлет Молотова «для обмена мнениями по вопросу организации второго фронта в Европе в ближайшем будущем». Он также надеялся на личную встречу. Рузвельт отнесся с удовлетворением к перспективе прибытия очередного комиссара по иностранным делам, полагая, как всегда, что проблемы и недоразумения лучше всего разрешаются путем переговоров лицом к лицу. «Знаю, что вы не против того, чтобы я был зверски откровенным, — писал президент Черчиллю несколько недель ранее. — Поэтому говорю вам, что, по-моему, лично я могу вести дела со Сталиным лучше, чем ваш МИД или мой Государственный департамент. Сталин не любит манеры ваших высокопоставленных лиц. Ему кажется, что я лучше, и надеюсь, он останется при своем мнении и в дальнейшем...»

Молотов прибыл в Белый дом в полдень 29 мая 1942 года. Он приехал в США в состоянии неопределенности и настороженности, о чем свидетельствовали пистолет, хранившийся (вместе с сосиской и куском черного хлеба) в его багаже. Комиссар покинул Москву раздраженным задержкой военных поставок США, отклонением этих поставок на другие фронты и проволочками в планах, касавшихся второго фронта. По пути в Вашингтон Молотов сделал остановку в Лондоне и подписал с Иденом мирный договор на двадцать лет. Он обнаружил также, что Черчилль старательно избегал ясности относительно высадки войск союзников на континент. В это время осуществлялись неудачные наступательные операции Советов в Крыму и к югу от Харькова.

Вскоре народный комиссар иностранных дел разместился в комнате на этаже для семейных гостей Белого дома вместе с пистолетом и всем остальным. Затем он встретился с президентом в присутствии Халла, Гопкинса, Литвинова и двух переводчиков. Вначале разговор не клеился. При всем своем расположении к прямым переговорам Рузвельт находил Молотова жестким и скрытным; кроме того, мешали паузы для перевода. Пытаясь определить почву для взаимного доверия, Рузвельт предположил, что Советы могли бы выработать какую-то формулу взаимопонимания с немцами относительно военнопленных. Молотов резко отмел любую идею контактов с вероломными нацистами, на что президент заметил, что у него аналогичные проблемы: в японском плену с американскими военнослужащими не так обращаются — кормят по нормам питания японских солдат (это же «форменный голод для любого белого человека»). После беспорядочного разговора на разные темы, кроме темы второго фронта, Гопкинс высказал предположение, что народный комиссар, возможно, желает отдохнуть.

Обстановка разрядилась после коктейлей и ужина в тот вечер. Президент долго рассуждал о проблемах разоружения после войны, поддержания порядка в Германии и Японии, гарантиях мира по крайней мере на двадцать пять лет или на столько, сколько проживет их поколение — Рузвельта, Сталина и Черчилля. Молотов оказался заинтересованным, даже любезным собеседником. На следующий день Рузвельт пригласил Маршалла и Кинга, попросив Молотова вкратце рассказать о стратегической ситуации. Русский гость обрисовал ее в мрачных тонах. Гитлер способен в ходе очередного генерального наступления использовать столько живой силы и техники, что Красная армия может не выдержать. Нацисты усилятся в огромной степени, если им удастся овладеть украинской продовольственной и сырьевой базой и кавказской нефтью. Такова зловещая перспектива. Но если американцы и англичане создадут новый фронт и отвлекут в 1942 году 40 немецких дивизий, Россия либо разобьет Германию в 1942 году, либо гарантирует ее полный разгром. Это должно быть сделано в 1942 году, а не в 1943-м, потому что в 1943 году Гитлер станет полным хозяином континента и задача его разгрома неизмеримо усложнится.

Молотов ждал прямого ответа: какова позиция Рузвельта относительно второго фронта?