Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)

Многие из несогласных демократов все еще добивались переключения главных усилий на войну в Тихоокеанском регионе. Ходили слухи, будто лидеры республиканцев поддерживали негласные контакты с Макартуром. Другие ушли недалеко от прежней изоляционистской позиции. Однако часть республиканцев, и особенно Уилки, занимали передовую позицию — поддерживали курс на упрочение англо-американо-советского партнерства и лидерства США в сильной послевоенной организации безопасности. Республиканцы провели на острове Макинак, в Мичигане, широко разрекламированную конференцию в качестве прелюдии к президентской кампании 1944 года. Некоторые из конгрессменов оставались такими же консерваторами, как и прежде, но президентские республиканцы во главе с Дьюи от Нью-Йорка, Уорреном от Калифорнии и другими губернаторами занимали в целом интернационалистскую позицию. Похоже, Рузвельту предстояло иметь дело с двумя внешнеполитическими линиями республиканцев: одной следовали президентские республиканцы, другой — республиканцы конгресса.

Однако в самый темный период советско-американских отношений пробился луч света, принесший благоприятную возможность. После взятия назад своего согласия встретиться с Рузвельтом в Фэрбенксе Сталин регулярно отклонял предложения Черчилля и Рузвельта установить новый срок встречи трех лидеров. Тем не менее одобрил идею конференции в Москве министров иностранных дел трех стран; обмен мнениями относительно планов этой встречи привел, естественно, хотя и необъяснимым образом, к постепенному принятию Сталиным первого приглашения на встречу «Большой тройки». Президент и маршал долго спорили о месте конференции. Рузвельт уверял, что не может лететь в Тегеран, поскольку не в состоянии подписать или отклонить законопроекты конгресса в течение десяти дней, которые предоставляет ему конституция. Сталин упорно настаивал на столице Персии. Оба лидера намекали, что планы проведения конференции могут быть сорваны, если не признают его выбор; Сталин выиграл этот дипломатический «петушиный бой» — Тегеран намечен в качестве места встречи.

Поездка в Москву Халла стала полезным средством дипломатического зондажа президента и чем-то вроде триумфа для государственного секретаря. Он покинул Вашингтон, повысив свой престиж в столице, поскольку президент наконец потребовал отставки Самнера Веллеса, который продолжал раздражать Халла своими самостоятельными выходами на Белый дом и зарубежных послов. «Галантному старому орлу», как позднее называл Халла Черчилль, удалось как-то пережить первый в жизни авиарейс, изнурительные споры, банкет в Кремле. Он вел переговоры с Иденом и Молотовым по вопросам обширной повестки дня хладнокровно, хотя и несколько нудно. Выяснил, что русские заинтересованы главным образом в открытии второго фронта, англичане — в политических преобразованиях в Италии, в то время как сам он добивался декларации четырех держав о принципах послевоенной безопасности. Заручился согласием Молотова на реализацию американского проекта. Основная проблема не столько содержание — принятие на себя обязательства проводить консультации и совместные акции по обеспечению международного права и порядка до учреждения глобальной организации по безопасности, — сколько вопрос, следует ли привлечь к подписанию документа Китай, чего Рузвельт и Халл очень хотели. В конце концов Молотов согласился и на это.

В последний вечер конференции Халл сидел на банкете в честь делегации США в Большом Екатерининском зале Кремля. Маршал был необычайно любезен. Впрочем, когда Халл попытался склонить хозяина банкета к встрече с Рузвельтом не в Тегеране, а где-нибудь поближе к Вашингтону, Сталин посуровел. Затем неожиданно сделал заявление, которое наэлектризовало Халла. Государственный секретарь счел это заявление настолько важным, что сообщил о нем президенту телеграммой, первая часть которой зашифрована кодом ВМС, а вторая — армейским:

«Секретно, срочно.

Москва, 2 ноября 1943 г.

Президенту, лично от Халла, совершенно секретно.

От высочайшего представителя власти мне передано сообщение, которое мне надлежит направить лично Вам в полной секретности. Сообщение обещает вступление в войну и помощь в разгроме противника».

«Секретно.

Без номера, совершенно секретно, президенту, лично от Холла.

На Дальнем Востоке после поражения Германии (здесь заканчивается часть телеграммы, зашифрованная другим кодом). Пожалуйста, телеграфируйте мне чрезвычайно срочно свое мнение в Каир».