Франклин Рузвельт. Человек и политик

Никто не поддерживал с главой государства контакты столь частые и близкие, как директор Бюджетного агентства Гаролд Смит, которого раздражало, что Рузвельт пренебрегает ортодоксальными административными канонами, – даже при том, что Смит с изумлением наблюдал, как шеф справляется с делами. В своем дневнике он отразил диапазон интересов президента, его неспособность оторваться от эксцентричных деталей и идей даже в разгар мировой войны.

17 марта 1943 года. «Президент сказал, что у него есть ко мне дело. Пытался найти документы, но не смог. Однако решил сообщить мне суть дела. Он хочет, чтобы я изучил ситуацию с покупкой правительством небоскреба Эмпайр, о которой он и Эл Смит говорили мне на днях. Он… затем повернул разговор на Джесси Джоунса, но Джоунс не имеет к этому никакого отношения».

9 апреля 1943 года. «…Президент не согласился с нашей рекомендацией. Настаивал на том, что физическая пригодность и восстановление сил – разные проблемы, и попросил, чтобы оборонное ведомство, а также службы здравоохранения и социального обеспечения предусмотрели в своих штатных расписаниях положение о комиссиях по физической пригодности…»

8 мая 1943 года. «Президент одобрил армейский бюджет… Полагаю, он стремится использовать его как инструмент пропаганды в связи с предстоящим совещанием по военной стратегии и с учетом принятия в ближайшее время решения о кампании в Северной Африке».

3 июня 1943 года (президент только что после короткого послеполуденного сна). «Я сказал, что рад соблюдению им режима, поскольку он сейчас один из самых нужных людей. В пику моим словам президент заметил, что Джон Л. Льюис, очевидно, не считает его столь важной персоной и был бы рад смещению его с должности. Высказал мнение – считая его, очевидно, весьма остроумным, – что был бы рад уйти в отставку при условии, что Джон Л. Льюис совершит самоубийство…

Президент заметил, что мятный чай, например, поможет вызвать расположение населения Марокко и Алжира…»

31 августа 1943 года. «Я напомнил президенту, что он получил письмо от начальника штаба, утверждающего, что все в военном планировании обстоит прекрасно. Заметил, что он, президент, считает по-другому. Президент предложил, чтобы мы продолжали переписку, направив в штаб меморандум… по желанию. „А теперь, ребята, если вы обманываетесь сами, не пытайтесь обманывать главнокомандующего…“

Президент говорил, что армия всегда жалуется, – он не понимает ее, он, дескать, предпочитает флот. «Знаете, – продолжал он, – я был теснее связан с флотом, чем с армией». Мне пришлось согласиться, что это правда. Далее он заметил, что в ходе этой войны флот доставлял ему больше неприятностей, чем армия».

Таким этого необычного главу государства знали подчиненные, консервативные критики, которые порицали его за единоличное руководство и диктаторские замашки, а также те, кто восхищался, что он не соблюдает старые правила игры и стандартные принципы упорядоченного административного управления. Но был и иной глава государства: его давно утомило упорядоченное управление; он создал исполнительный и координационный комитеты «нового курса» и иногда председательствовал на их заседаниях; учредил массу планирующих органов; создал административный комитет для формулирования предложений по более эффективному президентскому управлению и контролю; поддержал большинство возражений комитета против большинства фанатичных контратак с Капитолийского холма, дотоле невиданных; после первой попытки реорганизации добился расширения своих полномочий для преобразования собственной административной службы и передачи планов ее реорганизации в конгресс; создал новую административную службу президента и путем включения в нее Бюджетного бюро значительно укрепил контролирующую функцию президентской власти; преобразовал ряд ведомств, например ведомство федеральной безопасности, в более работоспособные учреждения; добился возможности проводить постоянную административную реорганизацию по законам военного времени и формировал военные ведомства и оборонные структуры по своему усмотрению;

Эти главы исполнительной власти долго уживались друг с другом с таким же трудом, как Рузвельту удавалось быть одновременно лидером партии и главой государства; лидером большинства и всего народа; консерватором (или по крайней мере приверженцем традиций) и либералом; принципиальным политиком и прагматиком, не злоупотребляя ничем, кроме как своими подчиненными. Последние, впрочем, не сказали бы с уверенностью, что Рузвельт когда-либо конфликтовал с ними. Самые приближенные к президенту люди не могли решить, пользовался ли он каким-либо внутренним компасом или планом, играя ту или иную роль, сознавал ли вообще это разделение ролей.