Франклин Рузвельт. Человек и политик

Более всего настораживал доклад Филипса о стремительном падении доверия индийцев к Рузвельту, Соединенным Штатам, Атлантической хартии, к самим западным идеалам свободы. По прибытии в страну он обнаружил распространенное в обществе убеждение, что только президент США способен оказать эффективное влияние на англичан. К апрелю Филипс докладывал, что индийцы все больше теряют веру в американские проповеди об освобождении угнетенных народов. Соединенные Штаты теряли шанс завоевать симпатии и доверие народов Индии. Это чревато негативными последствиями не только для ведения войны, но и «для будущего наших отношений с цветными расами». Не только индийцы, но также другие народы Азии склонялись к оценке войны просто как к конфликту между фашистскими и империалистическими державами. Мог ли президент склонить англичан к какому-нибудь примирительному жесту?

Не мог или, по крайней мере, не склонил. Вопрос заключался в малом: либо Вашингтон поддержит просьбу Филипса к вице-королю о свидании с Ганди, продолжавшим голодовку, либо Филипс добивается этого сам. Государственный департамент в такой поддержке отказал. Филипс попросил о свидании от своего имени, но его просьба осталась без удовлетворения. В конце апреля Филипс отбыл в Вашингтон «для консультаций» – на сем его миссия в Индию завершена.

Через две недели он имел беседу с Рузвельтом. Собирался излить перед президентом душу, высказав соображения об опасности превращения Индии в будущем во враждебную или нейтральную державу, распространении на субконтиненте апатии и отчаяния, о праве Америки иметь голос в решении индийских проблем в свете ее вклада в войну. Однако, обнаружив президента в одном из знакомых ему говорливых состояний, спецпосланник понял, что не возбудит в главе государства интерес к своему рассказу – Рузвельт не сдвинется с места. Президент пытался оказать давление на Черчилля в вопросе об Индии годом раньше, но потерпел неудачу. Каковы бы ни были личные переживания Рузвельта, он, по словам Халла, не поставит под угрозу распада объединенное командование, которое создал вместе с премьер-министром в Европе.

Рузвельт не покидал этой позиции и в ходе разгула стихии в 1943 году. Циклон и три океанских вала разорили Западную Бенгалию, смыв урожай и принеся болезни сельскохозяйственным культурам. К середине 1943 года голодали сотни тысяч бенгальцев. Общее число погибших составило около двух миллионов – это в три раза превышало общее число потерь англичан и американцев за всю Вторую мировую войну. В августе 1943 года власти Калькутты слали Рузвельту отчаянные телеграммы с мольбой о поставках зерновых и молочного порошка. Просьбы остались без ответа. В сентябре председатель Индийской лиги Америки направил президенту телеграмму с просьбой оказать помощь жертвам голода и ходатайствовать за освобождение Ганди, который только что пережил голодовку. Его телеграмму переслали в Государственный департамент.

На короткое время в середине войны две атлантические державы оказались способными влиять на жизнь целых континентов, играть судьбами целых народов, даровать «четыре свободы» или отказывать в них. Но даже в 1943 году заметны зловещие признаки роста мощных социальных и экономических сил. От разведывательных служб, корреспондентов газет, включая блестящего Теодора Уайта, имевшего корпункт в Чунцине, знаменитых писателей, включая Перла Бака и Агнес Смедли, просачивалась информация о самоотверженности и цепкости китайских коммунистов в противовес нарастающей коррупции и летаргии Гоминьдана. В Индокитае, Бирме, Индонезии и других колониальных регионах усиливалось националистическое сопротивление не только японцам, но также западному колониализму. Во всей Азии коммунисты и националисты пользовались благоприятной возможностью Возглавить долго вызревавшее восстание против империализма и колониализма. У этих сил собственная стратегия освобождения.

РУЗВЕЛЬТ КАК ПРОПАГАНДИСТ

Политическая стратегия президента подверглась вскоре суровым испытаниям в Италии. В Касабланке Рузвельт и Черчилль одобрили план военных атаковать Сицилию, как только будут готовы для этого войска после захвата Северной Африки. Они надеялись, что овладение этим островом, расположенным у самого носка «итальянского сапога», послужит началом падения режима Муссолини. Этот план был так же дерзок, как и операция «Факел». Командиры и штабисты не могли даже полностью отдаться его разработке, поскольку еще продолжались бои в Тунисе. Силы вторжения накапливались за счет воинских контингентов из самых отдаленных мест, включая Соединенные Штаты. Крупная воздушно-десантная операция планировалась впервые. Снова недостаток десантных средств осложнял планирование, но масса морских транспортов для перевозки танков и грузовиков-амфибий позволила высадить сильную группировку войск на юго-восточной оконечности сицилийского треугольника.