Франклин Рузвельт. Человек и политик

Американские солдаты – трудяги. Их наступление менее всего походило на карнавальное шествие, а атака на противника производилась отнюдь не блестящими стройными рядами. Порой солдаты и офицеры вели бой в голливудской манере – штыками и пистолетами, но большей частью продвигались ползком на животе, совершали внезапные атаки на укрепленные точки противника, тащили на себе свое вооружение, поливали врага огнем, швыряли в него гранаты. Так происходило движение вперед. Если укрепленный пункт держался, они вызывали подкрепления, запрашивали больше осадной техники, ждали, требовали артиллерийской поддержки, обработки укреплений врага минометами крупного калибра, корректировали убийственный огонь и снова ждали… Таково «лезвие» войны, прославлению которого посвящали свои репортажи журналисты. Но в действительности армия наступала благодаря океану военных поставок, которые прибывали на грузовиках, бесконечными рядами забивавших дороги.

В тылу, за линией фронта, вырастала совершенно новая культура, символом которой служил более интендант, чем солдат боевого подразделения. У военных свои мифы и вера, свой юмор, бранные выражения, неизменно приправляемые матерными словами, своя пресса («Янки», «Старз энд страйпс» и бесчисленные издания в подразделениях и частях), своя собственная еда, одежда, прачечные, почта, школы, дома отдыха, чтиво в бумажной обложке, магазины, врачи, библиотеки. Как и сам солдат, все это «Джи ай» – продукт правительства.

Солдат и штатских отнюдь не разделяла пропасть – отчасти потому, что у них одна идеология или ее отсутствие. Как отмечали исследователи, почва согласия между людьми, служившими и не служившими в вооруженных силах, заключалась в убеждении, что нападение японцев на Пёрл-Харбор означало войну. Теперь им нужно выиграть войну, вернуться домой, к своим пирогам с брусникой. Как и все граждане, солдаты смутно представляли себе «четыре свободы», не сомневались в победе, слабо ощущали чувство долга – притом даже, что жертвовали войне годы жизни, а порой и саму жизнь. Испытывали большое недоверие к России и отчасти к Англии. Солдатам недоставало аргументов для оправдания войны, не хватало знания общей обстановки. Война не имела ничего общего с тем, что происходило прежде, за исключением агрессии стран «Оси» и с тем, что последует в будущем. Нужно воевать, нужно быстрее победить и вернуться домой.

Большинство солдат ни любили, ни ненавидели Верховного главнокомандующего, но воспринимали его как данность, как деятеля, наделенного самыми большими полномочиями. Это единственный президент, которого знали молодые люди, с тех пор как у них проснулось политическое сознание; сохранялась и доля прежнего цинизма. Иногда раздраженный солдат выражал свои эмоции, конкретно не обращаясь ни к кому:

– Черт побери Элеонору, Систи!

Но это раздражение, а не изоляционизм. По большому счету солдаты не особенно интересовались предстоящими президентскими выборами; не думали, что их главнокомандующий снова баллотируется в ноябре на пост президента. Эрни Пайл писал из Италии, что каждый солдат, конечно, мог и проголосовать, но если это окажется связанным с бюрократическими препонами, пошлет голосование ко всем чертям.

В Вашингтоне знали о настроениях военных. Командование искало толстовскую «неизвестную величину» – сочетание «морального духа армии, желания в той или иной степени воевать и встречать лицом к лицу опасность…». Полковник Фрэнк Капра создал серию фильмов под названием «Почему мы воюем» – главным образом на основе кинохроник противника, взятых в качестве трофея, и кинолент союзников. Фильмы получились эмоциональные, профессиональные и сравнительно насыщенные фактами. Востребованы для показа во всех воинских частях; дали солдатам больше знаний о времени, предшествовавшем войне, и оказали определенное влияние на настроения некоторых из них. Но в целом настроения остались прежними, так же как не удалось повысить и степень осознания солдатами своего долга, привить им убеждения и идеологию. У солдат не было идеологии, но была вера – в справедливость своего дела и несправедливость действий противника, – уверенность в победе. Солдата убеждала в первую очередь реальность войны. Таким стал после Пёрл-Харбора весь народ, таким ему помог стать Рузвельт. Солдат – реалист и практик. Таков же в значительной мере и сам главнокомандующий.