Франклин Рузвельт. Человек и политик

Через восемь лет пребывания в Белом доме Элеонора Рузвельт оставалась сострадательной, одухотворенной, активной женщиной, которая в 30-х годах посвятила себя делу социального обеспечения и либеральной политике. При помощи преданной Томми, Мальвины Томпсон, она все еще жила семью жизнями – жены, матери, хозяйки, газетного репортера Белого дома, лектора общенационального масштаба (сотня лекций в 1940 году, около трети из них – платные), рупора и организатора демократической партии и представителя Белого дома по связям с профсоюзами, неграми, молодежью, фермерами-арендаторами, бедняками, женщинами. Если она и не могла в любом случае отдаться полностью одной из этих ролей, то, во всяком случае, научилась быть организованной и деятельной, все еще обладала энергией, которая пугала и забавляла страну в прежние годы. В своем возрасте, под шестьдесят, способна была проработать всю ночь и начать следующий день как ни в чем не бывало.

В ней сочетались совестливость, почти невероятная обязательность и упорство. Именно в это время она поняла, что не могла бы, если бы и хотела, поддерживать с мужем романтические и даже близкие отношения. Состоя в браке тридцать шесть лет, они испытывали друг к другу привязанность и уважение, проявляли терпимость, но Рузвельт научился облачаться в личину, защищающую от назойливости супруги, а Элеонора – не выходить из роли помощницы президента, хотя и особого рода. Она общалась с президентом гораздо меньше, чем Талли Грейс или Мисси Лехэнд. Ее часто одолевали сомнения, иногда она чувствовала себя в многолюдном Белом доме очень одиноко. Но самообладание и страсть побуждали ее заняться очередной газетной статьей, лекцией и другими делами.

Гопкинс был сделан совсем из другого материала. Годы во власти и изнурительная болезнь мало изменили его. Он оставался пылким, ранимым, бестактным, неуважительным чиновником, мог уязвить шишек военной промышленности так же немилосердно, как однажды третировал государственных служащих и благотворительные учреждения. Как и президент, он считал «новый курс» источником силы страны в военной обстановке, а не препятствием к вступлению в войну; но теперь, по его мнению, военные приготовления значили больше, чем мероприятия в рамках «нового курса». Он сделался столь же нетерпимым к либеральной идеологии, сколь и к бизнесменам-изоляционистам; обладал почти сверхъестественным чутьем в умении угадывать настроения Рузвельта. Знал, когда что нужно: дать совет шефу в форме лести или польстить в форме совета; надавить или отступить; говорить либо слушать; подчиняться или возражать. Кроме того, обладал замечательной способностью действовать в самой запутанной и сложной обстановке. Черчилль дал ему кличку Лорд Корень Вопроса.

Весной 1941 года исполнился год, как Гопкинс жил в Белом доме и платил свою цену за близость к высшей исполнительной власти. Икес во время поездки на рыбалку с президентом сказал Эверглэйдсу, что Гопкинс входил в кабинет Рузвельта без предварительного уведомления и даже без стука и Рузвельт давал ему на просмотр секретные документы, которые не показывал никому другому. «Мне он не нравится, – поверил Икес своему дневнику, – и мне не нравится влияние, которое он оказывает на президента». Барух жаловался, что Гопкинс оберегал Рузвельта от контактов, подобно ревнивой женщине, – кто-то еще «составил бы с ними треугольник».

Другие отзывались о Гопкинсе более снисходительно. Моргентау находил его лукавым и нервозным, но абсолютно преданным президенту. У Стимсона были сложные отношения с Гопкинсом, тем не менее он записал в дневнике: «Чем больше я думаю об этом, тем больше прихожу к выводу, что его присутствие в Белом доме – большая удача». Рузвельту же Гопкинс нравился за острый ум, добродушный цинизм, пренебрежение протоколом, устаревшими правилами, умение разобраться в запутанных проблемах деятельности администрации. Когда Уилки, посетив Белый дом после выборов, спросил президента, почему он так приблизил к себе Гопкинса, хотя люди относятся к его помощнику с недоверием и раздражением, Рузвельт высказал свое мнение:

– Понимаю ваше удивление, что я нуждаюсь в этом получеловеке. Но когда-нибудь вы, может быть, сядете в кресло президента Соединенных Штатов и, когда это случится, будете смотреть на ту дверь и заранее знать, что, кто бы ни вошел в нее, он будет вас о чем-нибудь просить. Вы узнаете, что это за скучная работа – выслушивать такие просьбы, и почувствуете потребность иметь при себе человека, подобного Гарри Гопкинсу, который ничего не хочет, кроме как служить вам.

Возможно, президент преувеличивал из желания угодить Уилки, но в его словах сквозила убежденность. В апреле он сделал своего помощника ответственным за поставки по ленд-лизу и, таким образом, за принятие решений по экономическим, политическим и военным вопросам.