Франклин Рузвельт. Уинстон Черчилль

Заявление Рузвельта в его вступительном послании о том, что он в мировой политике хочет настроить нацию на «политику добрососедства», уважения права и законов других государств, было благозвучной формулой, за которой только в политике по отношению к латиноамериканскому соседу последовали ограничительные действия. Хотя Рузвельт производил впечатление, словно эта политика его собственное изобретение, он просто по традиции продолжал начатое еще при Гувере стремление улучшить отношения с этими государствами путем отказа от военного вмешательства. После того как США еще летом 1933 года помогли свержению на Кубе левого социалиста доктора Рамона Грау Сан-Мартина, министр иностранных дел Кордел Халл к большому удивлению латиноамериканцев в декабре 1933 года на VII Панамериканской конференции в Монтевидео согласился с основными принципами, что ни одно государство не имеет права вмешиваться во внутренние и внешние дела другого государства. После конференции Рузвельт следовал этому курсу. В конце марта 1934 года США также отказались от своих интервенционистских прав на Кубе, как и в 1936–1939 годах в отношении Панамы. В 1934 году ушли последние морские пехотинцы из Гаити; таким образом, впервые за 20 лет в государствах Центральной Америки не стояли американские войска. Даже когда Мексика была намерена в 1938 году экспроприировать собственность всех иностранных нефтяных компаний безвозмездно, Рузвельт и Халл остались верны принципу военного невмешательства. Хотя эта политика подняла престиж Рузвельта в Южной Америке, но она мало что изменила по существу «янкифобии» центрально- и южноамериканских народов и в недоверии к преобладанию экономической гегемонии на Севере.

Сложной была ситуация в Восточной Азии, особенно в Японии. Эта страна в 1931 году после десятилетнего перерыва возобновила свое восхождение к уровню великой империалистической державы, начатое в 1894/95 году. Японская Квантунская армия 18 сентября 1931 года инсценировала «инцидент» в Мукдене, вскоре покорила всю Маньчжурию и в 1933 году граничащую с ней северную китайскую провинцию Жэхэ, даже продвинулась через Китайскую стену к югу Пекина, вынудила Чан Кайши к прекращению огня, в марте 1934 года сделала последнего, ушедшего в 1912 году в отставку маньчжурского императора марионеточным главой нового государства «Маньчжоу-го», которое де-факто подчинялось строгому плановому хозяйству и японскому контролю. Уже в 1934 году Япония официально сформулировало свое господство в Китае и Азии, расторгла вашингтонский морской договор 1922 года, потребовала абсолютного равноправия в вооружении с англосаксами и отказала третьим странам в праве на оказание помощи Китаю. Замороженный в Вашингтонских договорах 1922 года статус-кво в районе Тихого океана был под угрозой, сформулированные на рубеже столетия принципы американской политики по отношению к Китаю — доктрина «открытых дверей», — экономическое равноправие, недопущение дискриминации, территориальная неприкосновенность Китая были так же нарушены, как и принципы мирных преобразований и святости законов, заложенные в политику «добрососедства».

Перед лицом этого вызова Японии, которая нарушила как конкретные, так и общие американские интересы, являющиеся, с точки зрения Рузвельта и особенно министра иностранных дел Халла, универсальными и незыблемыми принципами международной политики, Рузвельт принял в тесном контакте с некоторыми экспертами по Восточной Азии в министерстве иностранных дел и послом в Токио Грю роковое основополагающее решение, важность которого не была признана соотечественниками. Вопреки совету «националистических» консультантов Моли и Тагуэлла, которые рекомендовали Рузвельту, чтобы США подобру-поздорову убирались из Восточной Азии и смирились с притязаниями Японии на полное господство, Рузвельт подтвердил доктрину Гувера 1932 года, в которой США отказывались признать юридически и морально навязанные силой изменения. С другой стороны, он хотел избежать всего, что могло привести к войне с Японией, потому что объявление войны в связи с изоляционистским настроением в конгрессе и военной слабостью Америки было и без того исключено. Важнейшим следствием японской агрессии для Рузвельта с 1931 года стало расширение флота, это должно было заставить Японию задуматься, а США готовиться к возможной войне, но с 1933 года ни в коем случае не к непременной войне с Японией. Японская политика Рузвельта была первым классическим примером внутреннего противоречия его мировой политики. В то время как непризнание японской захватнической политики выражало основное убеждение Рузвельта и Халла, что США и по ту сторону Западного полушария должны защищать американские интересы и принципы, практическая японская политика под напором изоляционистов ограничивалась до 1940 года непрерывными протестами на дипломатическом уровне, помимо увеличения флота.