Франклин Рузвельт

Возвращаясь к выборам 1932 года, отметим, что помимо трех названных возможных кандидатов (Рузвельт, Смит, Гарнер), были и другие претенденты на высший пост от Демократической партии — например мэр Кливленда Ньютон Бейкер, когда-то служивший военным министром в кабинете В. Вильсона. Особым влиянием они не пользовались, но могли всплыть на поверхность в качестве компромиссных фигур.

Рузвельт вынужден был маневрировать, чтобы парализовать усилия одних и ослабить других возможных кандидатов. Поскольку Бейкер в свое время поддерживал идею Лиги Наций, в которую США так и не вошли, Франклин, хотя и был сторонником активности своей страны в международных делах, вдруг стал высказываться в том смысле, что в существующих условиях он «не был бы настроен в пользу американского участия»^{260} в этой организации. Одновременно он таким образом стремился ослабить нападки прессы Хёрста, настроенной явно изоляционистски.

Однако в условиях продолжавшегося кризиса главный акцент сосредоточивался на внутренних, прежде всего хозяйственных проблемах. На протяжении первой половины 1932 года Рузвельт всё более четко высказывался в пользу осторожного планирования экономики, введения общественных работ для безработных, пособий для неимущих, подчеркивая, что это временные меры, призванные вывести Соединенные Штаты из чрезвычайной ситуации и вновь перевести в стадию процветания. При этом постоянно фиксировалось внимание на интересах «забытого человека, находящегося на нижней ступени социальной лестницы». Такого рода заявления вызывали взрывы гнева не только у республиканцев и консервативных демократов, но даже у такого прогрессиста, как Эл Смит, который назвал Рузвельта бессовестным демагогом классовой войны. Рузвельт на эти обвинения отвечал, что, в отличие от соперников, предлагает конкретные шаги по выводу страны из депрессии. Здесь необходимо смело, настойчиво экспериментировать: «В порядке вещей найти какое-то средство и попробовать его. Если оно не сработает, честно признай это и попробуй другое, но обязательно что-то делай»^{261}.

* * *

В марте—мае 1932 года прошли праймериз Демократической партии. Эти проводимые по штатам первичные выборы, во время которых выявляется кандидат, имеющий наибольшие шансы победить на окончательных выборах, оказывают серьезное влияние на решение партийного съезда.

Первые праймериз были весьма благоприятны для Рузвельта. Вначале в Нью-Гэмпшире, затем в Северной Дакоте, а к концу марта также в Небраске, Мэне, Айове, Джорджии, Висконсине были одержаны внушительные победы. Правда, на выборах в Массачусетсе — первом промышленном штате, где проходили первичные выборы демократов — Рузвельт потерпел болезненное поражение: за Смита проголосовало втрое больше избирателей. Та же картина была и в Пенсильвании: промышленные рабочие высказались за Смита.

Возникала парадоксальная картина: вроде бы ратовавший за трудящихся Рузвельт пока что не пользовался доверием организованных рабочих, которые, по всей видимости, считали его социальное экспериментаторство опасным для их интересов — ведь они пока что имели работу и надеялись не потерять ее, а рузвельтовские планы, по мнению консервативно настроенного профсоюзного руководства, попахивали социализмом. Не внушало доверия и провинциально-аристократическое происхождение кандидата.

Еще одной неприятностью оказался проигрыш в крупнейшем штате Запада, Калифорнии, где демократы, вопреки прогнозам рузвельтовского штаба, высказались за Гарнера.

Рузвельт, однако, не считал потерю трех крупнейших штатов окончательной, надеялся привлечь на свою сторону их делегатов на партийном съезде.

На этот раз съезды обеих партий происходили в одном городе — Чикаго. В начале июня 1932 года республиканцы на своем съезде во второй раз выдвинули на президентский пост Г. Гувера. Наблюдатели отмечали одновременно с негодованием и чувством иронии, что жгучие проблемы дня, ужасы депрессии почти совсем прошли мимо его внимания, которое сосредоточилось на вопросе, следует ли сохранить «сухой закон». Выдающийся американский филолог и журналист Генри Луис Менкен (1880—1956), автор многочисленных книг по истории художественной литературы и одновременно острый критик непорядков в стране, прозванный за свою непримиримость иконоборцем, оценил собрание республиканцев как «самое глупое и самое бесчестное, которое он когда-либо видел»^{262}.

Съезд демократов открылся 27 июня. Он проходил на городском стадионе, вмещавшем почти 35 тысяч человек. 3210 официальным делегатам предстояло не просто выдвинуть кандидата, но и одобрить, хотя бы в самых общих чертах, его президентскую программу, ибо победа их выдвиженца была почти гарантирована. Во избежание каких-либо случайностей важно было продемонстрировать избирателям, что, в отличие от Гувера, Демократическая партия располагает рецептами излечения страны от кризиса.