Франклин Рузвельт

Найти же нелепости в выступлениях Лэндона было не так уж трудно. Достаточно привести только один пример — речь республиканского кандидата в Альбукерке, штат Нью-Мексико, где говорилось: «Франклин Д. Рузвельт предложил ликвидировать ваше право избирать своих представителей, обсуждать политические вопросы на улице, участвовать в политических демонстрациях, посещать церковь вашей веры, быть подсудным присяжным и обладать собственностью»^{338}. Противники Рузвельта говорили, что в случае победы он прикажет повесить на шею каждому американцу бирку с номером, значащимся в списках социального обеспечения, что превратит американцев в нумерованную скотину. Совершенно очевидно, что несправедливость этих злобных инсинуаций была понятна всем непредубежденным людям, даже самым малограмотным.

Впрочем, здесь надо сделать оговорку. Действительно, сразу после выборов по распоряжению Рузвельта Администрация социального страхования ввела номера социального обеспечения (Social Security number), которые присваивались не только гражданам страны, но и каждому человеку, имевшему право легального проживания на ее территории. Печатание соответствующих карточек началось 24 ноября, а 1 декабря первая тысяча американцев их получила. Карточка под номером 000000001 досталась жителю города Нью-Рошелл в штате Нью-Йорк Дэвиду Суини^{339}. Введение номеров и карточек упорядочило социальное обеспечение. После Второй мировой войны многие страны воспользовались американским опытом.

По мере того как предвыборная кампания набирала обороты, Рузвельт всё более сдерживал себя. Он решительно отвергал сравнение с левыми радикалами, тем более социалистами, и подчеркивал, что именно его «Новый курс» спас систему частной собственности и свободного предпринимательства в тот период, когда она находилась на грани полного разрушения.

Он стремился показать, что отнюдь не намерен идти на принципиальный конфликт с крупным капиталом, а стремится установить с ним прочный и длительный мир. Хотя после речи на съезде он иногда повторял слова об «экономических роялистах», ограничение капитала не подкреплялось новыми мерами. Когда неугомонный Р. Вагнер внес законопроект о государственном жилищном строительстве с целью ликвидации в крупных городах трущоб, становившихся источником заразных болезней, преступности, наркомании, проституции, Рузвельт прореагировал холодным заявлением, что не относит такое строительство к числу обязательных мер^{340}.

Любопытно, что через некоторое время после выборов, 1 сентября 1937 года, президент охотно подписал закон Вагнера— Стигалла, который предусматривал государственное содействие в строительстве жилья для неимущих. Средства, выделяемые на реализацию закона, были невелики, но он был принципиально важен, ибо открывал еще одну страницу в материальной помощи государства наиболее бедным слоям населения.

Закон предоставлял субсидии для строительства жилых домов, в которых плата за квартиры была минимальной, с целью ликвидировать городские трущобы, тем более что теперь они, как правило, концентрировались вблизи от центров мегаполисов, поскольку люди с достатком по мере развития автомобильного сообщения переселялись в пригороды. Но темпы строительства были низкими, и полуразрушенные трущобы продолжали существовать еще не одно десятилетие.

Компромисс с большим бизнесом был важен и с точки зрения сбора средств на предвыборную кампанию. Именно перед выборами 1936 года в практику Демократической партии вошла организация платных обедов, на которых подавались блюда по цене, в десятки раз превышающей обычную, а разница шла в избирательный фонд.

Еще одной новинкой этих выборов стали более или менее правильно организованные опросы общественного мнения. Они проводились и ранее, но обычно не были репрезентативными, а потому их результаты не заслуживали доверия. Даже в 1936 году один из опросов (его проводил журнал «Литерари дайджест», разославший десять миллионов опросных открыток) предрекал убедительную победу Лэндона. Оказалось, что обследование проводилось среди владельцев легковых машин, то есть людей среднего и высокого достатка (в то время еще немногие рабочие и фермеры имели автомобили).