Франклин Рузвельт

Он полагал, что воюющие стороны имеют примерно равные шансы на победу, поэтому надо было, по его мнению, следовать известной истине: «Подождем и посмотрим». Рузвельт понимал, что в конечном итоге его стране придется вмешаться в военные события, но когда и в какой форме — оставалось неясным.

Для того чтобы нация достойно встретила грядущие испытания, он стремился наладить сотрудничество с как можно большим числом самых различных политических кругов, с теми деятелями, которых считал популярными и уважаемыми.

Подчас его инициативы были странными, если не сказать нелепыми. И у выдающихся людей бывают скандальные провалы. Рузвельт также не был застрахован от ошибок. Например, он предложил должность министра военно-воздушных сил Чарлзу Линдбергу — знаменитому пилоту, совершившему в 1927 году беспосадочный перелет из Америки в Европу и прославившемуся целым рядом других воздушных рекордов.

В 1938 году Линдберг принял приглашение одного из нацистских лидеров и так же, как он, профессионального летчика Германа Геринга посетить Германию и ознакомиться с достижениями вверенных тому воздушных сил. Мировая авиазнаменитость была принята со всеми почестями. Геринг вручил Линдбергу орден Германского орла — немецкий орден для иностранцев. Германские военно-воздушные силы произвели на Линдберга неотразимое впечатление, и он стал проповедовать непобедимость германской авиации и вообще Германии, восторгаться руководителем люфтваффе и фюрером, предостерегал Европу от войны с Германией, рекомендовал идти у нее на поводу. Одновременно Линдберг стал выступать с антисемитскими заявлениями в духе пропаганды нацистского рейха, утверждая, что евреи во всех своих бедах должны винить себя.

Предложение, сделанное Линдбергу Рузвельтом, возмутило прогрессивную общественность США, тем более что сам пилот высокомерно отверг его и продолжал свою пронацистскую агитацию. Рузвельт с досадой признал, что совершил непростительный промах.

Другой явной ошибкой, которую президент, к сожалению, не осознал или, по крайней мере, сделал это с большим опозданием, был визит заместителя государственного секретаря Самнера Уэллеса в Европу в начале 1940 года. Несмотря на свой официальный пост, Уэллес был послан как личный представитель Рузвельта и, следовательно, должен был выражать его взгляды, не прибавляя ничего от себя. Ему было предписано объяснить лидерам воюющих стран, что правительство США резко осуждает германскую агрессию и находится на стороне стран, подвергшихся нападению, хотя и не намерено на данном этапе вступать в войну. Посланцу поручалось выяснить мнение правительств четырех держав о «возможностях заключения справедливого и прочного мира». В то же время поездка носила только информационно-ознакомительный характер^{464}.

Формально выполняя это поручение, Уэллес, который принадлежал в то время к рьяным изоляционистам, допускал в Германии и Италии высказывания, свидетельствовавшие о том, что он ставит на один уровень все воюющие страны. Более того, Гитлер и Муссолини показались ему явно симпатичнее, нежели британские и французские руководители, что он и отразил в своем докладе президенту по возвращении из Европы. Например, о немецком фюрере американский уполномоченный писал: «Он вел себя достойно как в беседе, так и во всём поведении, и не было ни малейшего впечатления того комического эффекта, который возникает, когда видишь его усы и волосы на карикатурах». Правда, министр иностранных дел Германии Риббентроп посланнику Рузвельта не понравился — показался ему глупым, узко мыслящим и слишком многословным. В то же время Уэллес явно негативно оценил Уинстона Черчилля — первого лорда Адмиралтейства Великобритании, вскоре (10 мая) ставшего премьером, — который критиковал политику умиротворения и требовал активных действий против Германии. Черчилль в описании Уэллеса выглядел пьяницей и пустозвоном, который, мол, не дал американскому представителю произнести ни единого слова, а заставлял его слушать свои воинственные монологи^{465}.

Впрочем, на британских политических деятелей Уэллес также произвел отрицательное впечатление. Они выражали злорадное удовлетворение, когда впоследствии стали известны пьяные дебоши этого высокопоставленного политика и его гомосексуальные связи преимущественное черными слугами, что в те благословенные времена считалось вершиной нарушения моральных норм.

Тем не менее Рузвельт на протяжении долгого времени оказывал Уэллесу покровительство, и многие авторы, включая его почти однофамильца, вице-президента Г. Уоллеса, выражали по этому поводу недоумение^{466}. Фактически принижая госсекретаря Халла, Рузвельт повторял, что Уэллес — единственный человек в Госдепартаменте, который знает, что действительно происходит в различных частях земного шара. Видимо, своей показной преданностью и умением проявить демонстративную независимость суждений Самнер Уэллес и заслужил эту критиковавшуюся многими благосклонность президента.