Франклин

Парламентариев очень интересовал вопрос о настроениях в Америке, о перспективе развития англо-американских отношений. Франклин отвечал, что последние события резко подорвали авторитет метрополии в колониях, что от уважения к Англии не осталось и следа. Он старался дать понять английским законодателям, что совершенно беспочвенны надежды на решение спорных проблем силой оружия. «Если в Америку будет послан военный отряд, – говорил Франклин, – он не найдет у нас ни одного вооруженного… Он не найдет здесь мятежа, но, несомненно, сможет его вызвать».

В тревожной обстановке, вызванной введением закона о гербовом сборе, английское правительство не рискнуло настаивать на столь непопулярном законе и отменило его. Определенную роль в этом решении сыграло выступление Франклина в парламенте, которое неопровержимо доказывало полную бесперспективность попыток заставить колонистов подчиниться этому закону.

Франклин не был выдающимся оратором и не любил произносить длинных речей. Никогда в жизни, ни до, ни после этого выступления в английском парламенте, он не выступал так долго и перед такой большой аудиторией. Стенографический отчет его выступления занимает около тридцати страниц типографского текста. Несмотря на отсутствие ораторских ухищрений, выступление Франклина закончилось подлинным триумфом. Текст его выступления был напечатан в Лондоне, в том же году в Бостоне, Нью-Лондоне, Нью-Йорке, Филадельфии (на английском и на немецком языках), Уильямсбурге, в следующем году во Франции. В Америке Франклина чествовали как героя, защитившего дело американцев в Англии и одержавшего победу для своих соотечественников. Даже филадельфийская партия, отстаивавшая интересы собственника колонии, вынуждена была признать заслуги Франклина. В Филадельфии вручали подарки всем, кто прибывал на очередном корабле из Англии и привозил какие-нибудь свежие новости о Франклине. Пунш и пиво давались бесплатно каждому, кто хотел выпить за здоровье короля. Триста гостей губернатора и мэра, собравшиеся в Государственном доме, пили за здоровье Франклина и заявили, что в день рождения короля в июне они все наденут платье из английских тканей и раздадут беднякам свою домотканую материю. В день рождения короля был устроен салют, начертавший под облаками слово «Франклин».

Припадок верноподданнических чувств, продемонстрированных элементами, выступавшими в поддержку королевской политики, не отражал настроений, господствовавших в колониях. Англия отступила, закон о гербовом сборе был отменен, но это был не мир, а только перемирие и, очевидно, не очень продолжительное. Оснований для сверхоптимизма не было никаких, более того – антагонистические противоречия, разделявшие метрополию и колонию, не были разрешены, и это означало, что новое обострение борьбы было только вопросом времени.

Франклин фактически был дипломатическим представителем всех английских колоний в Лондоне, но его образ жизни имел мало общего с общепризнанным представлением о жизни крупных дипломатов. По-прежнему он снимал скромное помещение у миссис Стивенсон на Кревен-стрит. На скромные средства, которыми располагал Франклин, он содержал своего незаконнорожденного внука, к которому был очень привязан. Вместе с Франклином почти постоянно жила миловидная и очень обаятельная Салли Франклин, дочь Томаса Франклина, красильщика из Лейкестершира. Она воспитывалась в его доме до двадцатилетнего возраста, пока не вышла замуж.

В июле 1766 года в Филадельфии умер последний брат Франклина – Питер. Франклин всегда оказывал помощь своим братьям, сестрам, кузинам, племянницам и прочей многочисленной родне. Но сейчас, в шестидесятилетнем возрасте, он сам был очень стеснен в средствах. В 1766 году прекратилось партнерство Франклина с его бывшим подмастерьем Дэвидом Холлом, что пробило основательную брешь в его бюджете. Холл уплачивал своему бывшему хозяину пятьсот фунтов в год.

22 июня 1767 года Франклин писал Деборе, что теперь «иссяк самый большой источник нашего дохода». Он опасался, что если лишится своей почтовой службы, то их материальное положение станет совсем плачевным. О том, насколько тяжелым было материальное положение Франклина, можно судить на основании того, что в этом же письме говорилось, что, когда он обедает дома без гостей, его обед состоит из одного блюда.

Опасения Франклина не оправдались. Он не был лишен своей почтовой должности. Более того, в 1768 году Джорджия, в 1769 году Нью-Джерси, а в 1770 году Массачусетс назначили его своим дипломатическим представителем в Англии, что значительно укрепило его материальное положение.

Комментируя назначение Франклина дипломатическим представителем четырех колоний в метрополии, Дорен писал: «Если бы начало революции задержалось или она бы не произошла, он бы стал генеральным агентом всех колоний в Англии. Фактически он и был таковым. Франклин был послом Америки еще до того, как она получила право послать такового».