Читаем Франко полностью

Франко

Леонид Федорович Хинкулов , Леонид Фёдорович Хинкулов

Вошла особа. «Имя?» Отвечаю.«Как? Станко?» — «Франко!» — «Станко, записать!Давно тут?» — «Месяц». — «Ты?» — «Семь дней,я чаю». —«А ты»? — «Да выпускают нынче в пять».Увидел книжку, подошедши ближе.«Читать дозволено?» — «Да!» — «Гм! Опять —Гм, гм! — я вентилятора не вижу;Поставлен?» — «Нет». — «Гм! Чудно, записать!»Тут сторож подлетел: «Уж мы купилиДва вентилятора!» — «Два? Записать!А вы пока хоть бы окно открыли»(И поспешил сановник нос зажать!).«У нас окно открыто день и ночь!..» —«Ага! Гм! Записать!» — И вышел прочь.

Да, в мировом искусстве еще никогда не шла речь о подобных непривлекательных вещах. Глашатаям «чистой поэзии», несомненно, придется сильно морщить нос, подобно сановному ревизору, вошедшему в удушливую атмосферу тюремной камеры.

Но для искусства нет и не может быть запрещенных «низких» предметов!

И поэт с вызовом обращается к певцам «красоты»:

А на заре, чуть схлынет тьма ночная,Вновь Лопотов [14] гудит гремит рекою:«Параши» чистят… Что это такое,Как объяснить вам — ей-же-ей, не знаю.«Э-э! — эстетов загорланит стая. —Вот до чего дошли у них герои!Любую грязь, гниение любоеОни в стихи суют, не разбирая!Петрарка сам в гробу перевернется!»Ну что ж! Ходил он в бархат разодетый,В палатах жил, — зато и позолотцейБлистают, стало быть, его сонеты!А нам дано в клоаке задыхаться,Где тут найти почище декораций?

Франко признавался, что на этот раз тюрьма его измучила ужасно. Иногда ему казалось, что он просто сходит с ума.

Снова воочию убеждался он в том, что варварские государственные порядки за десять лет не изменились ни в чем…

«Для всего этого дела я не нахожу другого наименования, кроме Delirium des Zeitgeistes (помешательства эпохи), — писал Франко. — Действительно, все признаки помешательства были у нас перед глазами: бесцельная и лихорадочная суета, поиски, допросы, а чего, о чем — сам черт не разберет. И в основе всего заключалось убожество — нравственное и умственное — наших властей. Суды наши все еще живут в том убеждении, что были бы только параграфы и можно провести любое следствие…»

Гневные, горячие строки рождались сами собой:

Меж стран Европы мертвое болото,Подернутое плесенью густою!Рассадник тупоумья и застоя,О Австрия! Ты — страшный символ гнета,Где станешь ты ногой — там стон народа,Там с подданных сдирают третью шкуру.Ты давишь всех, крича: «Несу свободу!»И грабишь с воплем: «Двигаю культуру!»Ты не сечешь, не бьешь, не шлешь в Сибирь,Но соки сердца пьешь ты, как упырь,Болотным смрадом души отравляя.Лишь мразь и гниль несут твои порядки,Живьем здесь погибает мысль живаяИли бежит отсюда без оглядки!

Чем же отличается монархическая Австро-Венгрия от царской России? И тут и там населению подарена лишь «видимость свободы». Австро-Венгрия такая же «тюрьма народов», как и Россия. И здесь тоже источник силы правительства — в национальных распрях. И народы

Хотя из твоего и рвутся круга,Но лишь напрасно дергают друг друга…

Надо объединиться — независимо от национальной принадлежности — и добиваться прежде всего освобождения от социального рабства. Вновь и вновь Франко повторяет: зло не в людях, а в социальном укладе. Против этого социального зла, против всего общественно-политического строя и нужно вооружать народ:

Перейти на страницу: