Франсия

Что делал Мурзакин в то время, как услужливый Валентин занимался устройством его любовницы, создавая самые благоприятные условия для их тайной связи? Он пытался усыпить подозрения своего дядюшки. Огоцкий вновь увидел мадам де Тьевр в Опере во всем блеске ее цветущей красоты и зашел поздороваться с ней в ложу. Она была с ним мила. Всерьез увлеченный Флорой, он решил не останавливаться ни перед чем, чтобы взять верх над своим племянником. Мурзакин, не отказываясь от прекрасной француженки, сделал вид, что уступает Флору дядюшке, поскольку всецело зависел от него.

— Вчера в Опере по вашей милости неблагосклонность ко мне усугубилась, — сказал он ему. — Моя прекрасная хозяйка даже не сморит на меня, и, чтобы утешиться, я пустился в маленькую авантюру. Я взял к себе одну малышку. Это не ахти что, но она парижанка, то есть кокетлива, мила, аккуратна и забавна. Вы сохраните это в секрете, мой добрый дядюшка? Мадам де Тьевр, настоящая светская женщина, будет слишком презирать меня, если узнает, что я так быстро утешился после проявленной ею ко мне суровости.

— Не беспокойся, Диомид. — Тон Огоцкого ясно дал понять Мурзакину, что в самом скором времени его выдадут. Это все, чего желал этот дикий князь и хитрый льстец.

Мадам де Тьевр была заранее предупреждена: она знала только то, что Мурзакин пожелал ей рассказать. По его словам, Франсия была бедной, довольно некрасивой девушкой. Он пожалел ее и стал для нее опорой, потому что во время кавалерийской атаки «имел несчастье задавить ее мать». Он поселил Франсию в своем доме, пока не найдет для нее какую-нибудь подходящую работу. Князь сочинил эту историю и рассказал ее с таким изяществом, лгал так обаятельно и непринужденно, что мадам де Тьевр, тронутая искренностью Мурзакина и польщенная его доверием, пообещала принять участие в его протеже. Кроме того, она поняла, что это случайное обстоятельство может иметь благоприятные последствия для ее отношений с Мурзакиным, ибо рассеет подозрения дядюшки Огоцкого. Теперь Флора согласилась на эту низость, вначале возмутившую ее: она была побеждена князем, хотя и не хотела себе в этом признаться, и поддалась со сменяющими друг друга волнением и апатией тому, что сулило ей поражение, но при этом не компрометировало его.

Мурзакин же более не надеялся одержать победу над Франсией в один день. Опасаясь, что в ней вновь заговорят досада и гордость, если он будет слишком настойчив, князь дал себе неделю на то, чтобы убедить девушку. Он был готов проявить терпение: Франсия в самом деле нравилась ему.

Вечером, ужиная с девушкой в маленькой комнатке, он окончательно влюбился в нее. Мурзакин, как и всякий другой мужчина, был способен любить той эгоистической любовью, которую щедро дарят в минуты восторга и которая умирает, сталкиваясь с препятствиями. Действительно, в любовном опьянении князь был очаровательным, нежным и страстным. Бедная Франсия, так страдавшая от одиночества, отдалась любви всем своим существом и просила у князя прощения за то, что испытывает сомнения, тогда как должна чувствовать лишь счастье принадлежать ему.

— Послушайте, — сказала она, — до сегодняшнего дня я не знала, что такое любовь. Посмотрите на меня, я не обманываю и готова на все, лишь бы доставить вам удовольствие!

В самом деле ее ясные глубокие глаза, доверчивая и невинная, как у ребенка, улыбка свидетельствовали о полной искренности. Мурзакин, проницательный и подозрительный, не мог ошибаться в этом. Он чувствовал, что его любят в полном смысле этого избитого слова, — мечта становилась реальностью.

Временами князь ловил себя на том, что тоже испытывает к Франсии нечто большее, чем обычное желание. Он владел ее сердцем и с любопытством изучал душу маленькой француженки, говорившую с ним на непонятном языке, не употреблявшую в отличие от светских женщин избитых выражений и слишком пламенную, чтобы оставаться при этом утонченной.

Франсия проспала два часа, положив голову ему на плечо, но с наступлением дня проснулась и защебетала как птичка. Она привыкла встречать восход солнца, любила гулять, дышать свежим воздухом, бывать на людях. Они сели в экипаж, и князь отвез ее в Роменвиль [28]— место свиданий всех счастливых влюбленных. В лесу еще никого не было.

Франсия нарвала букетик фиалок и прикрепила его к мундиру так, чтобы цветы лежали у самого его сердца. Они позавтракали свежими яйцами и молочными продуктами. Франсия была кокетливой и нежной, а ее веселость — грациозной и сдержанной, без тени вульгарности. Они много говорили — русские многословны, парижане болтливы. Князя удивляло, что он беседует с ней, ничего не знающей и вместе с тем знающей по слухам все о событиях и связях, как истинные парижане разных сословий. Какой контраст с народами, которые, не имея права высказаться, теряют потребность думать! Париж — храм истины, где мыслят возвышенно и учатся друг у друга способности размышлять обо всем.