Франсиско Франко и его время

В начале октября 1948 г. Мадрид посетил председатель комиссии сената по делам вооруженных сил республиканец Ч. Герни. Во время визита к главнокомандующему испанской армией генералу X. Вигону сенатор и сопровождавшие его офицеры пытались выяснить отношение испанского правительства к возможности использования Соединенными Штатами некоторых испанских морских баз, в частности Барселоны, Кадиса и Картахены, а также ряда военных аэродромов, в том числе и на Балеарских островах. Сенатор проявил неожиданную «широту» взглядов, заявив, что «нам не приличествует указывать другим странам, какого рода правительства они должны иметь»[325].

Герни был принят в Эль Пардо. Франко согласился, что пришло время для установления сотрудничества между Испанией и Соединенными Штатами, но вместе с тем настаивал на том, чтобы обязательными предварительными условиями этого сотрудничества должны стать принятие Испании в ООН, распространение на Испанию помощи по «плану Маршалла» и возвращение послов стран Запада в Мадрид[326].

4 апреля 1949 г. в Вашингтоне состоялось формальное подписание договора, учредившего НАТО. Испания не была включена, хотя специально было оговорено, что она, равно как и Западная Германия, могут быть приняты в НАТО «в определенное время». Однако обещание открыть в будущем двери в НАТО для Испании вызвало резко отрицательную реакцию западноевропейской печати. Внешнеполитические обозреватели ведущих газет Запада объясняли это тем, что Испания — такая, какой она продолжала быть, — одним своим участием в НАТО способна скомпрометировать организацию, в преамбуле устава которой записано, что государства, вошедшие в нее, поддерживают принцип «демократии, индивидуальной свободы и законных норм».

Тем временем госдепартамент вновь выступил с предложениями предоставить заем Мадриду в обмен на реформы политического и экономического характера и даже сулил немедленное принятие в ООН и НАТО в том случае, если будут сделаны решительные шаги в направлении восстановления гражданских свобод, или еще лучше, если Франко сам откажется от власти.

Но Франко не только не собирался оставить власть, а, напротив, все больше укреплялся в намерении обратить планы Пентагона в отношении Испании в универсальный ключ, которым надеялся отпереть ворота в стене международной коалиции.

Его уверенность основывалась на многочисленных источниках информации, включая и секретные сведения, иной раз разительно отличавшиеся от официальных заявлений госдепартамента и комментариев зарубежной прессы.

Так, 4 июля 1950 г. Мартин Артахо передал ему запись секретной беседы своего доверенного лица с полковником Дж. Миллером, военным атташе США в Мадриде, состоявшейся накануне.

Дж. Миллер поведал, что, несмотря на продолжающуюся борьбу между Пентагоном и госдепартаментом относительно Испании, скоро наступят перемены. «В не столь отдаленном будущем эта борьба закончится, и отношения, как дипломатические, так и военные, нормализуются на благо обеих стран»[327].

Публично Трумэн поддержал администратора «плана Маршалла», решительно выступившего против предоставления кредитов Мадриду. Однако в те же самые дни, когда в упомянутой сенатской комиссии дебатировался «испанский вопрос», президент дал согласие на то, чтобы адмирал Р. Коннэли, командующий морскими силами США в Средиземном море и восточной Атлантике, прибыл с «визитом вежливости» в Эль Ферроль.

Американская эскадра прибыла в место назначения 3 сентября 1949 г. и, как отмечали газеты того времени, это было первое официальное посещение такого рода с начала гражданской войны. Адмирал Р. Коннэли нанес визит Франко в его летней резиденции близ JIa-Коруньи и в течение часа беседовал в ним. Американская эскадра — два крейсера и два эскадренных миноносца — две недели находилась в испанских водах, а ее экипаж получил разрешение посетить Мадрид.

Мадридцы при чтении газет и при виде моряков-янки на улицах приходили к выводу, что, вероятно, наступает улучшение в отношениях между Франко и Соединенными Штатами и, возможно, со всем внешним миром. И они не ошиблись. Инициативу этому визиту приписывали морскому министру Ф. Мэтьюзу. В этой связи журналисты обращали внимание на то, что Мэтьюз был видным католиком. Гаррига называет его даже тайным рыцарем «плаща и кинжала папского двора»[328]. Можно предположить также его связь с активистами испанской «Национальной католической ассоциации пропагандистов», среди которых был и Мартин Артахо, приложивший немало усилий, чтобы аргументы, обосновывавшие идентификацию устоев испанского режима с католицизмом, были услышаны и за океаном.