Франсиско Франко

«Из Валенсии приводятся статистические данные о бомбардировках, которым подвергся город со стороны авиации интервентов. По этим данным, с начала 1937 года Валенсия подверглась 442 бомбардировкам фашистской авиации. В результате бомбардировок насчитывается 3656 жертв, в числе которых 825 убитых. В городе полностью разрушены 930 зданий, повреждено 1500 зданий».

Правда, 1939, 2 февраля

Республиканское правительство еще контролировало большую территорию, на которой проживало свыше 9 миллионов человек, находилось 11 крупнейших городов — Мадрид, Валенсия, Альбасете, Картахена, Мурсия и другие. В его распоряжении была боеспособная, хотя и слабо вооруженная армия, насчитывавшая несколько сотен тысяч бойцов. Можно было еще продолжать борьбу. Но в этот период интервенция активизировалась. Не только итало-германские агрессоры, но и буржуазно-демократические правительства Англии и Франции начали открыто прилагать усилия к тому, чтобы нанести Испанской республике окончательный удар. В начале февраля они стали готовить официальное признание Франко.

11 февраля в центрально-южную зону возвратились Негрин и министры, которые эвакуировались во Францию вместе с отступившей из Каталонии армией. Однако правительство никакой работы практически не развернуло.

В создавшихся чрезвычайно тяжелых условиях Коммунистическая партия Испании выдвинула ясную программу борьбы. Нужно было мобилизовать всех, кто мог носить оружие, укреплять оборонительные рубежи, сплотить единство антифашистских сил, обезвредить вражескую агентуру. 9 февраля в Мадриде состоялась конференция городской организации компартии, на которой с пламенной речью выступила Долорес Ибаррури.

— Мы надеемся и уверены в солидарности народов, — говорила Долорес Ибаррури, — мы надеемся и уверены в братском отношении трудящихся всех стран, которые с каждым днем усиливают свою заботу об Испании, так как они хорошо поняли, что на наших фронтах идут бои не только за свободу и независимость Испании, но и за свободу и независимость всего мира, за демократические свободы всех народов, находящихся под угрозой фашизма… Нужно сделать выбор, товарищи мадридцы: или бороться, что значит жить, или умереть… Подумайте о том, что весь мир следит теперь за Испанией, за этим отрезком земли, небольшим, но великим своим героизмом и самопожертвованием, в надежде, что именно здесь зажжется факел, который осветит путь к освобождению порабощенным фашизмом народам.

Правительство продолжало бездействовать. До 18 февраля мне не удалось встретиться с Негрином, так как в этот период найти его было трудно.

Наконец мы встретились на даче близ Эльды. Удручающее впечатление произвел внешний вид главы правительства: Негрин был небрит, одет небрежно.

В нашей беседе речь шла о необходимости назначения на руководящие посты в армии вернувшихся из Франции Модесто, Листера, Галана и других выдающихся военачальников-коммунистов, героически сражавшихся вместе со своими частями в Каталонии. И хотя в центрально-южной зоне на командных должностях находились социалисты и анархисты, которые занимали открыто пораженческие позиции, Негрин медлил.

27 февраля Англия и Франция объявили о признании правительства Франко и о разрыве дипломатических отношений с республиканским правительством.

2 марта Хуан Негрин произвел необходимые назначения на руководящие посты в республиканских войсках.

Но было уже поздно.

К этому времени очень многое успел сделать полковник Касадо, развивший бурную деятельность по подготовке государственного переворота.

После перевода генерала Миахи на должность командующего группой армий центрально-южной зоны Касадо был назначен командующим армией, оборонявшей Мадрид. Достаточно грамотный в военном деле офицер, полковник Касадо выдавал себя за беспартийного антифашиста, на деле же был тесно связан с анархистами и в конечном счете стал предателем.

В течение января и февраля Касадо не занимался своими непосредственными обязанностями, а проводил всевозможные совещания с руководителями мадридских организаций социалистов, анархистов и левореспубликанцев, обсуждая вопрос о создании нового правительства (без коммунистов, конечно), которое должно было сдать Франко республиканскую зону и столицу Испании. Не составляло секрета и то обстоятельство, что Касадо поддерживал контакт с английским консулом в Мадриде.

Когда об этом стало известно генералу Миахе, он вызвал по телефону Касадо и сказал ему (я присутствовал при этом разговоре):

— Я солдат, и, где бы ни находилось правительство, я буду выполнять его волю. Того же требую от тебя, Касадо. А сейчас я узнал, что ты замышляешь создать какое-то новое правительство. Правда ли это?

Касадо заверил Миаху, что это ложные слухи. Миаха ответил, что если бы он не верил ему, то не разговаривал бы с ним сейчас.

Больше никаких мер Миаха не принял.