Франсуа Вийон

Вийон читал подобный вздор. И вот мягкое обращение короля-пастуха приводит к тому, что он вынужден оправдать «Сказ». Плохо принятый, плохо чувствующий себя при дворе, так же как и среди пастухов и пастушек, парижский проказник найдет утешение в «Споре». Его чувствительность и его опыт сделают его чужим в этом мире «придворных», где весну украшают гирляндами, а осень – венками из виноградной лозы. Не созданный для жизни в деревне, он еще менее создан для такой деревни, где кустарники все время осыпаны цветами, где деревья переплетены одно с другим и где постоянно танцуют пастухи и пастушки. Веком раньше Фруассар в своих «Сказах» уже создал этот фальшивый сельский мирок, предвосхитивший деревушку Марии-Антуанетты. Но поэт-летописец был придворным, как позже Кристина Пизанская и как Эсташ Дешан, которого привел в восторг замок Ботэ-сюр-Марн.

Чу, соловей запел. Кругом луга… [170]

Дешан – буржуа, и, заставь его кто-либо заняться крестьянским трудом, ему это быстро прискучило бы, но он – придворный, он видит в деревне «обворожительные сады»: сады, взращенные для услады.

Современники Вийона начинают наконец обращать свой взор на природу, обнаруживая в ней весь мир. Но это не тот мир, в котором живет Франсуа де Монкорбье – парижский школяр Франсуа Вийон – поэт в бегах. Вийону не до развлечений и неги в цветущих лугах, ему бы супу похлебать.

Возможно, слукавив, поэт в «Большом завещании» дарит прокурору Андри Курс «Спор с Франком Гонтье». Вийон насмотрелся на судейских крючков, и ему хорошо известна вся процедура: говорит такой-то, возражает такой-то, отвечает на возражение такой-то… Однако его ирония – в другом: в притворной покорности, напоминающей подвластному Куро, что тиран – образ классический для короля – в действительности ничего не сделал для своего друга. Вийон так же беден, как и Франк Гонтье. Пусть не заставляют поэта говорить, что эта нищета радует его.

Затем, Андри Куро мой «Спор
С Гонтье» дарю, с кем невозбранно
И смело спорю. С давних пор
Страшусь лишь близости тирана,
Похвал, наград, сетей обмана;
В Писанье сказано не зря,
Что гибнет поздно или рано
Бедняк от милостей царя.
Конечно, мне Гонтье не страшен,
Он, как и я, бедняк нагой,
И знатностью он не украшен.
Так что ж он славит жребий свой?
Без крова летом и зимой
Страдать и упиваться горем?
Как можно хвастать нищетой?
Но кто же прав? А ну, поспорим! [171]

Его попробуют опровергнуть. Но Вийон не поддается нападкам. У него отточенные стрелы. Дождем падают сравнения. Его злят восторженные похвалы деревенской простоте, и тогда поэт восхваляет парижскую улицу. Он не любит запах чеснока, который отравляет поцелуй. Спать под розовым кустом? Пусть так, для того, кому это нравится. Лично он предпочитает хорошую кровать со стульями по бокам, которые придерживают постель. Вода вместо вина? Все чудеса мира – все райские птицы отсюда до Вавилона – не заставят его ни на один день остаться в подобной харчевне. И если других все это забавляет – тем лучше; и тем лучше, если Гонтье играет Елене на лютне под шиповником. Мэтр Франсуа предпочитает другие радости, а другие радости – в другом месте.

Когда б Гонтье, с Еленой обрученный,
Был с этой жизнью сладкою знаком,
Он не хвалил бы хлеб непропеченный,
Приправленный вонючим чесноком.
Сменял бы на горшок над камельком
Все цветики и жил бы не скучая!
Ну что милей: шалаш, трава сырая
Иль теплый дом и мягкая кроватка?
Что скажете? Ответ предвосхищаю:
Живется сладко лишь среди достатка.
Лишь воду пить, жевать овес зеленый
И круглый год не думать о другом?
Все птицы райские, все рощи Вавилона
Мне не заменят самый скромный дом!
Пусть Франк Гонтье с Еленою вдвоем
Живут в полях, мышей и крыс пугая,
Вольно же им! У них судьба другая.
Мне от сего не кисло и не сладко;
Я, сын Парижа, здесь провозглашаю:
Живется сладко лишь среди достатка! [172]

КАРЛ ОРЛЕАНСКИЙ