Франт 2

Вот только непонятно, почему ж меня тогда Зеленичи-то турнули? Может это козни их конкурентов в лице Ивон? Жаль, мало сведений для выводов, однако желание принцессочек уберечь болвана Франта, скорее, от интереса новых претенденток на меня, такого ценного — теперь вполне мне очевидно и даже понятно. Отсюда и столь заботливые записочки. Мда. Слишком я взрослый уже, чтобы верить в бескорыстную любовь.

Эх. И как же теперь с Лиро́н быть-то? В смысле с Ровской. Я ведь уже решил залечить ее увечье, убрать ожог. А теперь вот... придется что-то придумывать.

Глава 4

ГЛАВА 4

Утром, в общежитии.

— Что пишут, Рози? — наконец обратилась к студентке Дальской в данный момент упражняющаяся со своим верным Молниеносным студентка Вежская, когда грустная подруга, отложив письмо, задумчиво уставилась в окно.

— Мама́, очень сердится, — вздохнув, наконец перевела свой взгляд задумчивая розоволоска на соблазнительно блестящую своей слегка смуглой кожей фиолетовокудрую собеседницу, на которой сейчас был минимум одежды, для лучшей подвижности конечно же. А затем, потупившись и ковыряя при этом пальцем подушку, тихо продолжила. — Пишет, раз уж я такая уже взрослая, что беру на себя вопросы стратегического для Дома характера, то и решать вызванные в связи с этим проблемы обязана самостоятельно. Уведомила, что расположение Франта я должна вернуть на любых допустимых условиях, а если его роль компаньона для такой, цитата, «ветреной девчонки» — настолько непосильна(со вздохом), то можно подыскать и иную особу для привлечения юноши.

— Я готова! — молниеносно отреагировала в миру наследная графиня, одновременно с этим резко совершив некий мудреный выпад в воображаемого противника своим верным клинком. А после, опомнившись, поспешила добавить. — Эм, прости, Рози. Я к тому, что можешь, конечно же, на меня рассчитывать.

— Я сама виновата, Вио, — упав лицом в раскрытые ладони, с явственной болью в голосе повинилась юная княжна, пусть и лишь за стенами Академии. Но, найдя в себе силы, оторвала лицо от рук и, подняв голову, своими влажными измрудными глазами нашла понимающие голубые, прежде чем продолжить дрожащим голосом. — Он же теперь даже видеть меня(всхлипнув) не хочет, не то что разговаривать.

— Но и к рыжей он не плещет расположением! — поспешила наблюдательная старшекурсница то ли утешить младшую подругу, то ли, скорее, высказать некоторое недоумение озвученным. А после и решительное осуждение с едва ли не угрозами, перерастающими в предвкушающее торжество, последовали. — Он вообще какой-то странный и постоянно липнет к наставницам! Ну ничего, у меня, на строгом поводке, он то уж присмиреет!

Ответом была лишь очередная порция вздохов, всхлипов и едва ли не утирания уж готовой было сорваться слезинки.

— Ну не кисни. Хочешь, я тебе пяточки помассирую? Ну-у или... еще чего-нибудь такого? — решаясь «расшевелить» подругу, уже готовую снова утонуть в пучине депрессии, где пребывала последние дни, лукаво промурлыкала отважно отважившаяся на крайние меры фиолетововолоска, не очень-то и любящая подобное.

— Ах, только ты и спасаешь меня, Вио, от моей меланхолии. На! — протянув своей так редко игривой подруге идеальную ножку с очаровательной розовой пяточкой, всё же утешилась юная страдающая душа.

****

Как, спросите, прошла моя первая неделя в академии? Да спокойно. Никого не убил, не побил, даже не поссорился. Новых данжей — и тех не встречал. Я подналег в эти дни на учебу и даже трапезную посещал во внеурочное время, чему способствовало знакомство с главной поварихой Лизо́н. А посему я мало где был и редко кому вообще попадался на глаза, избегая как принцесс, так и прочих любительниц властвовать.

С Лизон вышло неожиданно, я тогда в очередной раз задержался в библиотеке, где провожу сейчас почти всё свободное время, дабы «отсканировать» побольше содержимого этого помпезного храма мудрости с подобием ионических колонн и общими очертаниями Афинского акрополя. Так вот, когда я прибежал тогда, застав в столовой лишь пустые столы и персонал, то на мою слезливую просьбу покормить — одна объемных форм дамочка средних лет лишь уперла руки-в-боки и уже готова была погнать меня как минимум скалкой, но всё же женское сердце не устояло. Особенно, когда я, как лицемерный урод, сымпровизировал: «Вы так на маму похожи».

Брехал, стыно сказать, как собака. Мама у меня была высокая сухая властная женщина, которая всю жизнь понукала безвольным отцом. Может поэтому я таким нетерпимым к женскому доминированию и вырос.

В общем, «мама Лизон», как она настояла, чтобы «сиротка», я в смысле, отныне ее звал — накормила меня похлеще чем кабанчика на убой. Да еще и пирогов на дорожку сложила. Килограммов пять. Мда. Ну и с тех пор, такой вот мерзкий тип, как я — регулярно плотно питается под любящим взором одинокой бездетной женщины, старательно отнекиваясь от добавок и титанических размеров тормозков с собой.