Франт 4 (СИ)

— Уважаемый Совет, у меня важная информация! — поправив смешной колпак, принялся скрипеть своим малоприятным старческим голосом этот сухонький, весьма подвижный, почтенного возраста бородач в какой-то бесформенной запыленной хламиде, как только предстал перед восседающим полукругом и блистающим богатыми нарядами десятком уважаемых наставниц академии. — Только что, когда персонал приводил в порядок ректорские помещения, согласно указанию…

— Не удаляйтесь от сути, — нервно поспешила вмешаться одна из членов Совета, раздражённо и украдкой почесавшись, что определенно ей сегодня жутко досаждало.

— Ну почему же? — с деланно расслабленной интонацией подключилась еще одна, по неясным причинам вся раскрасневшаяся и взмокшая, не смотря на вполне комфортную температуру в зале совещаний. — Нам вот, например, было бы очень интересно послушать: кто же это распорядился? Кто загодя греет себе местечко, пока еще даже…

— Тишина! Сейчас пока еще не время, уважаемые Борская и Горская, — деловито прервала зарождающуюся свару новая председательствующая Топьская, в очередной раз отпив воды, так как в горле постоянно пересыхало, и жажда просто-таки донимала. — Продолжайте, Котэ.

— В общем, у ректора во время уборки был обнаружен не замеченный ранее незапертый тайник, где находились денежные средства, все до последнего Среброго, разумеется, переданные…

— Не отвлекайтесь, Котэ, мы вам верим. Дальше, — скривившись поторопила эту развалину Топьская.

— Ага. А еще там нашлась странная обугленная дощечка с угадывающимся изображением дракона и остатками надписи на старинном языке. Ну и с виду очень старый свиток с текстом на нём же. Так вот, мой старинный приятель распорядитель Фольц, который собственно и обнаружил всё это, а точнее его подчиненные, после того как приглашенная наставник Польская не смогла прочесть странные письмена, пригласил как раз меня. Я, смею вас заверить, полиглот и знаток множества наречий, диалектов, и главное, мертвых языков! Поэтому я сразу же опознал язык истинных магов, точнее один из самых его сложных вариантов, которым, смею надеяться, неплохо владею и всегда…

— Ближе к делу, Котэ! Я уже теряю терпение, — едва не закатив глаза, натужно сдержанно выдала председательствующая.

— Простите. Там написано проклятие!

— Что?

— Как?

— Что за чушь!

— Так и знала!

— Во заливает!

— Скукотень.

— Пил что ли? — раздался многоголосый ропот от присутствующих дам.

— Тишина! — воззвала к порядку Топьская, а затем увидев прибежавшую на шум фиолетововолосую, обратилась к ней, так как не прочь была уже вернуть полномочия, ибо ей всё меньше нравилось развитие ситуации, ведь постигшая прошлого ректора Ройзенга судьба очень пугала её, а если тот бородатый интриган еще и прямо у себя в апартаментах, игнорируя любые правила, увлекался экспериментами с непонятными штучками истинных магов из другого мира, то спаси нас всех Магия от последствий этих забав выжившего из ума идиота. — Уважаемая Трактская, вы уже в порядке?

— Да, мне лучше. Но я, пожалуй, отсюда послушаю, — страдальчески промокнув свои всё ещё красные, но от этого не менее хитрые глаза, ответила вопрошаемая, а затем вызывающим жалость голосом обратилась к архивариусу. — О чем там в свитке, Котэ?

— Значит так, — прочистив горло, старикашка принялся скрипеть дальше. — Не судите строго, но смысл таков:

Когда поймет однажды тот, кто возомнил себя сильней дракона,
что обезьяньи прелести ему милей всех прочих стали вдруг,
в том разе пусть пеняет он лишь на себя — глупца такого,
дракону проигравши, чтобы выжить покорно принявшего свою участь вслух,
чем и обрек впредь всех на то, проклятия тяжесть всю познают что,
когда отважатся, придя трусливому глупцу на смену, отныне быть вместо него!

— Да что за бред!

— Какой кошмар!

— Это у меня кровь из ушей?

— Мне надо выпить…

— Кретин!

— От-вра-ти-тель-но!

— Делать нехрен старому маразматику, — раздалось со всех сторон компетентное мнение «литературных критиков».

— Простите, — виновато сжался «поэт». — Трудно было перевести с мертвого языка, сохраняя удобоваримые рифмы. Но суть я постарался передать…

— Идиот! На кой нам твои рифмы! Дай сюда, что ты там накарябал, — не выдержала председательствующая. А выхватив из костлявых старческих рук его записи, розоволосая припомнила и об обугленной деревяшке. — А что там за слова были на той дощечке, Котэ?

— Ах да, совсем запямятовал. Утрачена большая часть фразы, но я смог разобрать и перевести только её начало и конец. «Обрети сил…» и «…ый берегись!»

— Шшшикарно, — с ядовитым сарказмом прошипела себе под нос розоволосая, утверждаясь в своих выводах насчет Бороды, а затем сосредоточенно принялась копошиться в бумагах старика, что-то черкая на листке.