Франт 4

Положив свою ладонь на правую кисть Сакуры и печально глядя в её округлившиеся глаза, я с грустной улыбкой сжал ручку красавицы, ну и слегка прокрутил клинок, всё еще находящийся в моем, ключевое слово: основном сердце, прежде чем извлечь его, всё так же сжимаемый пребывающей в ужасе девчонкой, однако нашедшей в себе силы отступить на пару шагов на своих дрожащих ногах.

... увы, я не впечатлительный юноша, а неоднократно битый жизнью прожженный циник, да еще и с недавних пор вроде как демон, а значит не смогу оставить без последствий содеянное, пусть и из благих побуждений, а посему:

— Эй ты! Да, я к тебе обращаюсь, маньячина, — обратился я к какому-то лысоватому, корявому и суетливому мужичку из толпы.

На последнем слове этот, не самый, прямо скажем, привлекательный индивид вздрогнул. Его же лицо в страхе исказилось, ещё сильнее подчеркивая редкие и выступающие из-под тонких губ кривые зубы, а также бегающие глазки за толстыми круглыми линзами очков.

Свой выбор на столь фактурном персонаже я остановил из-за души этого, если я верно интерпретировал её состояние, однозначно недостойного жить коварного серийного убийцы тех, кто слабее. А попросту говоря, маньяка и, похоже, насильника. Глядя же на физические кондиции этого вот жалкого типа, я даже и думать не хочу: кто были его жертвы.

Но нужно продолжать, поэтому, указав на него, говорю:

— Ты видишь это тело? Оно жалкое и мерзкое! Никогда ему не видать такой, как Сакура-сан. Но! Я могу всё исправить. Хочешь, чтобы Сакура-тян познала власть этого тела, чтобы испробовала эти руки, и не только, чтобы стонала и извивалась под его тяжестью, а возможно и молила о пощаде, чтобы стала игрушкой и рабыней да изведала всё то, что только может взбрести в эту голову, и чтобы с нею можно было бы делать всё, что только заблагорассудится? Повторюсь: ВСЁ! Любые желания можно было бы воплотить. А еще это тело, так и быть, я сделал бы высоким, сильным и красивым! И тогда бы при виде его даже самые лучшие красавицы как минимум задумывались. Я уж не говорю о том, что это тело стало бы практически неуязвимо как для клинков, так и пуль! Ну так как, ты готов заключить договор, и подарить ТАКОЕ будущее этому телу, в обмен всего-то на твою жалкую душу неудачника, которую я потом как-нибудь, уже после твоей смерти, заберу? Твое решение? — позёвывая закончил я, жалея, что часов нет, а то и на них показательно гоянул бы.

— Да! Я готов, — едва не пуская слюни, весь дрожа в предвкушении и даже тыча прямо по курсу внезапно возникшей эрекцией, завопил этот... кретин.

Жалкая тварь, тебя даже и не жалко!

В тот самый момент, когда этот урод, не долго думая, дал согласие, от меня протянулись лишь во Взоре видимые, переливающиеся хаосом щупальца и опутали душонку этого урода. После чего между нами осталась связь, которая продержится при подобной формулировке договора не более пары-тройки реинкарнаций. Но мне хватит.

— Авада Кедавра! — шарахнул я в эту жалкую тварь.

Ну а его, выбитая из опавшего тела душонка — так и не смогла улететь, будучи притянута моей нитью хаоса, и теперь станет наградой за данж, который закончится буквально через семь секунд. Шесть, пять, четыре, три...

— Не скучай, Сакура, я скоро вернусь.

Глава 3

ГЛАВА 3

— Всё, я вернулся, — со вздохом возвестил я трёх прелестниц, вновь оказавшись на поляне под дубом.

— А разве строгий Господин куда-то уходил? — едва не сдув меня своими порхающими ресничками огромных синих глаз, прококетничала одна из двойняшек, состроившая эдакую глупышку.

— Какая ты не внимательная, Лу, — скорчив не менее очаровательную мордашку, но с легким налетом важности, выдала вторая, при этом до невозможности живописно разметав свои чудные ярко-синие, блестящие тяжёлой гладкостью волосы, когда совершила эдакий резкий, но очень пластичный полуоборот.

— Вам уже разрешили покинуть свои позиции? — хищно сузив удивительные светло-серые с темной каймой глаза, не преминула высказать свое «фе» и та, кто ныне именуется Вироной Торпс. При этом она излишне... эм, модельной, как по мне, походкой зачем-то продефилировала по краю поляны, то и дело поправляя прическу недлинных темно-синих волос.

— Дом, милый дом, — устало дал я оценку этому вот «шапито», но всё же не удержался и «шутканул». — Может опять рвануть к милейшей Сакуре? Та, пусть и пытается убить, но хотя бы молчит.

— Что за Сакура, наш ненасытный Господин?

— Лучше сюда ее, а мы уж... наш умный Господин!

— Кто такая, наш доверчивый Господин? — чуть ли не одновременно прозвучали три возгласа, на что я лишь вздохнул.

— Та, которая не так досаждает, как некоторые. А если и говорит, то по делу. Так, ладно. Я тут закончил, возвращаемся в Белосолье, — подытожил я наше странное общение. Но в конце буркнул едва ли не под нос, глянув на тонкие фигурки в облегающих трико. — Да и нормальной одежды надо прикупить.

Пока мы двигали к упомянутому населенному пункту, я проверил сообщения Системы, которая порадовала меня зачислением 45,000 ОО за Кисигаву, сдохшего после бомбардировки «Шампиньоном»(с ухмылкой).