Франц Кафка (Вальтер Беньямин)

Одним из тридцати шести праведников был небезызвестный Шлемиль

Помощники – это еще неготовые существа, которые именно поэтому особенно близки материнскому лону природы

Мужчины у Кафки – дураки или дряхлые старцы, то есть неготовые или перестарки

Животных (монстров) выкармливают в лоне семьи

Шлемилю (как и помощнику), для того чтобы быть законченным, готовым человеком, чего-то недостает – пусть это хотя бы только тень

Моральные сумерки, разлитые над их существованием, напоминают об атмосфере, которую имел обыкновение создавать Роберт Вальзер – автор романа «Помощник», любимый писатель Кафки – в своих небольших вещах – стоит вспомнить о его «Снегурочке»

Помощники еще не вполне оторвались от женского лона: «… устроились в углу на полу на двух старых женских юбках…» («Замок», с. 84)

Родословное древо кафковских персонажей

Отцы, Кламм

Почитывая газету, попыхивая «Виргинией», в униформе, дряхлые, почти в маразме

Помощники; проходимец; Варнава

Монстры; навозный жук; Одрадек; гибрид; животные

Женщины; Брунельда; Фрида; Ольга; Антония; барышня Бюрстнер

* * *

Происхождение записей «Он» из аллегории. «Как строилась…», с. 217) /афоризм «Прежде он был частью монументальной группы…»[254]/. Попытаться отнести это к самому писателю.

В свете демонической природы права, которая у Кафки постоянно перед глазами и которая, вероятно, и есть причина его осмотрительности, стоит сопоставить это с моей «К критике насилия».

Сопоставить: Хаас – «Образы времени».

Отношение между мышлением и сном («Как строилась…», с. 214)[255].

Писательское у Кафки в противовес «поэтическому».

«Он мыслит не ради своего личного мышления…» («Как строилась…», с. 217)[256].

Утешение для горбатого человечка.

«Почти не зная уже, для кого ищешь утешения…» («Как строилась…», с. 219)[257].

«Странным, но и утешительным образом, к этому он был подготовлен меньше всего». («Как строилась…», с. 212)[258]. Утешительным, потому что беда – не противоположность страху.

«Ведь прутья решетки отстояли друг от друга на метр…» («Как строилась…», с. 213)[259]. Кафка помещает себя в такой мир, чтобы увидеть этот мир его же собственными глазами.

«Неспособность стать историческим» («Как строилась…», с. 212)[260]. Масса, безымянный человек.

«Чтобы ты оставался расположен ко мне, я терплю ущерб, наносимый моей душе» («Как строилась…», с. 220)[261]. О мертвых: «Становится видно, кто кому повредил больше – современники ему или он современникам, в последнем случае он был великим человеком» («Как строилась…», с. 221)[262].

«Из совсем темного коридора, в котором еще не зажигали лампы, возник, словно маленькое привидение, ребенок, и встал на цыпочки на чуть заметно качающейся половице» «Созерцание» (с. 82)[263].

* * *

Опровержение интерпретации «Замка».

К первой части этой конструкции можно апеллировать как к общему месту толкования Кафки. – Брод.

Каждое из его произведений – победа стыда над теологической постановкой вопросов.

Бесстыдство болотного мира. Его могущество – в его забытости.

Память, способная двигать эпохами. Охваченный ею круг опыта. Болотная логика.

Забвение и техника повествователя.

Поминальность у иудеев.

Животные и их мышление. Почему так много зависит от толкования их повадки.

«Белокурый Экберт».

Одрадек или форма вещей в забвении.

Тяжкий гнет. Горбатый человечек.

* * *

…мифологические образы и животные, аллегорические и сказочные существа

/… приступать к толкованию Кафки, не имея за плечами долгого опыта изучения этих мотивов/

/… животное, скаковая дорожка, склоненное чело, «Стук в ворота», фрак, помощники… слуги/

… в изучении творчества Кафки еще почти ничего не произошло. И было бы предельной наивностью ожидать, что это положение по случаю десятилетия со дня его смерти разом переменится…[264]

/Указать на связь его интереса к описанию повадок людей с его изображениями животных./

В произведениях Кафки слово «Бог» вообще не встречается. Толковать их непосредственно в теологическом смысле – это все равно, что, допустим, разъяснять читателю новеллы Клейста, перелагая их стихами.

Материалы к «Одрадеку»[265]

Забытое нас «переживет»; оно от нас не зависит; а место обитания его «неопределенно».

Это как куча опавших листьев – когда они шуршат, в этом звуке слышны одновременно и спрятанность, укромность, и желание быть найденным. То и другое вместе рождают его «смех».

Забвение – нечто «чрезвычайно подвижное, его никак нельзя поймать…»

* * *

/Кстати, у этого прамира есть голоса. Среди фраз Кафки, пожалуй, нет более захватывающей, чем та, что эти голоса описывает. Одрадек смеется. Но в этом его смехе «как будто совершенно не участвуют легкие. Звучит он, как шелест опавших листьев»./

«Забота отца семейства» – это материнское, которое его переживет.

Одрадек обитает на чердаке.

Лошади сельского врача – предтечи помощников.

Складки на лбу Сортини, которые, словно пряди волос, ниспадают к ноздрям.