Франция без вранья

Под напором работодателей, утверждающих, будто они платят зарплату в полном размере за неполный рабочий день, и правых политиков, уверяющих, будто каторжный, на англосаксонской манер, труд полезен для души, французское правительство недавно разрешило компаниям отказываться от тридцатипятичасовой рабочей недели. Однако все понимают: любая попытка лишить французов их завоеваний выльется в общенациональную забастовку, и поэтому увеличение рабочего времени идет в типично французской манере. Работодатели вынуждены договариваться с работниками, а те могут и отказать им, сохранив свое право на тридцатипятичасовую неделю. Если же продолжительность рабочей недели вновь увеличат до тридцати девяти часов, работодателям придется выкупать это время по ставке заработной платы наемных работников. Другими словами, работодатель должен будет предложить дополнительную оплату четырех часов или поднять заработную плату на десять процентов.

И что же, работодатели от этого выиграют?

Умонастроение

Наихудшую репутацию из-за своего прохладного отношения к работе приобрели fonctionnaires, государственные служащие. Французский комедиант Колюш[46] так шутил по этому поводу: «Моя мама была fonctionnaire, отец тоже не работал».

К числу fonctionnaires относятся учителя, полицейские, больничный персонал, пожарники, чиновники в правительственных учреждениях и исследователи в государственных институтах. Почтовые и транспортные служащие не совсем fonctionnaires, но обладают такими же правами и столь многочисленны, что по силе своего влияния на правительство ничуть не уступают fonctionnaires.

По официальной статистике, число fonctionnaires равно примерно 3,3 миллиона человек. Но в одном французском журнале недавно была приведена иная оценка: fonctionnaires и полу-fonctionnaires составляют более четвертой части от всех работающих французов – шесть миллионов человек.

Любые попытки со стороны правительства, кто бы в нем ни сидел, реформировать fonction publique[47] могут выйти ему боком. Стоит правительству сунуться, скажем, в éducation nationale,[48] и на забастовку выйдут не только два миллиона работающих в этой области, но и все студенты, которые, готовясь к взрослой жизни, любят побузить у себя в учебных заведениях.

И зачастую наихудшие fonctionnaires совершают самое головокружительное восхождение по служебной лестнице. Всем прекрасно известно, что лучший способ избавиться от не способного ни на что управляющего fonction publique – это повысить его: пусть убирается с глаз долой и досаждает более высокому начальству.

Это же касается и секретарей fonctionnaires. У одного из моих друзей, исследователя, была секретарша, водрузившая на свое рабочее место телевизор: она, видите ли, будет смотреть американские дублированные телесериалы. Приятель пожаловался руководителю отдела, но тот лишь заявил, что ничего не может поделать: разозлишь одну секретаршу, другие устроят в институте забастовку. В итоге мой друг мучился два года, пока наконец не нашел другого исследователя, который появлялся у себя на работе так редко, что даже не заметил отсутствия собственной секретарши, уже полгода как вышедшей на пенсию. Любительница мыльных опер заняла освободившееся место, и мой друг был спасен.

Так же и директору школы, если он хочет избавиться от преподавателя, устраивающего на каждом уроке просмотры фильмов по DVD, напивающегося во время обеда и регулярно опаздывающего из летнего отпуска на две недели, не остается иного выхода, как предложить провинившемуся перевод в более престижную область Франции. Я целый год работал помощником учителя английского языка в lycée[49] в Периньяне, и, должен сказать, некоторые учителя действительно заботились о детях, зато других интересовали лишь условия катания на лыжах в Пиренеях и развитие водных видов спорта на Средиземноморском побережье. На одном типичном уроке, где я присутствовал, учитель показывал кассету с фильмом Чарли Чаплина (большое подспорье для желающих усовершенствовать свои навыки разговорной английской речи), кричал на своих учеников, веля им заткнуться, и ходил курить в учительскую. Très éducatif.[50] И единственное, что мог в данном случае сделать директор, это попробовать уговорить его перевестись в Сан-Тропез.

В свое оправдание fonctionnaires говорят, что на закрепленных за ними пожизненно рабочих местах они получают маленькое жалованье и у них практически нет возможности продвинуться по служебной лестнице. Впрочем, fonction publique, возможно, не так уж и плохи: на недавно появившуюся в государственном институте по исследованиям народонаселения должность помощника администратора, даже не требующую baccalauréat[51] (соответствует уровню А), было подано восемьдесят заявлений, в том числе и от нескольких докторов наук.